– Я провела целый день без сознания?

– Немного дольше. Я отправил за доктором, чтобы сменить твои повязки.

Я покачала головой и попыталась совладать с паникой в голосе.

– Прошу, не нужно.

Его брови сошлись на переносице.

– Почему это?

Потому что я не хочу, чтобы ты узнал, что раны уже зажили.

– Я просто хочу знать, что случилось.

Он уселся поудобнее на моей кровати.

– Талин вытащил тебя из воды. Твоя нога не была разодрана настолько сильно, как мы опасались. Королевский лекарь перевязал твои раны. Я накормил тебя похлебкой с перемолотыми жемчужинами. Полагаю, что именно поэтому тебе не так больно.

Я не стала поправлять его заблуждение. Пускай думает, что именно жемчужины помогли мне исцелиться.

– А где сейчас принц Талин?

Тревога испарилась с его лица.

– Он вернулся в Старый Замок, где ему и место.

– Разумеется. Я только хотела его поблагодарить. Без ножа – обоих ножей – я бы погибла.

– Уверен, вы с ним довольно скоро увидитесь. – Он помолчал несколько секунд, а затем тихонько рассмеялся. – Забавно – ты избежала слухов о том, что спасла меня от водного духа озера Элвин, только чтобы позже самой столкнуться здесь с ним в горе Айрис. При дворе тебя называют ведьмой.

Я скривила рот в сторону.

– Это хорошо или плохо?

– Тебе не о чем беспокоиться, – сказал он, небрежно махнув рукой. – Как только ты станешь их королевой, они не посмеют говорить о тебе плохо.

– А что насчет монстра в горе? Саландрина? Что скажут по этому поводу дворяне? Они, вероятно, считают, что он является одним из так называемых водных духов. Теперь ты никогда не заставишь их нырять за жемчужинами для тебя, и не важно, сколько еще таких аппаратов ты создашь.

Последовало еще несколько секунд молчания. Когда его глаза наконец встретились с моими, я увидела в них правду, которую не хотела знать.

– Ты никогда не планировал заставлять иларийцев нырять за жемчугом, не так ли? – Все это время я переживала о том, что мой народ будет голодать. Мне ни разу и в голову не приходило, что их могли вынуждать работать непосредственно на принца. – Что ты сделаешь? Заставишь варинийцев нырять еще чаще, чем они делают это сейчас? Так ты не добьешься того, чего хочешь. Если уж на то пошло, так жемчужины закончатся еще быстрее. Косяков рыб уже не стало. Тебе повезло, что мы наскребаем хотя бы столько жемчуга каждый месяц.

Он безрадостно хохотнул.

– Повезло, мне? Повезло, что мой отец умирает в сорок лет из-за того, что слишком долго находился в этой горе? Повезло, что меня, по-видимому, ожидает та же судьба?

– Тогда уезжай! – закричала я, более не беспокоясь насчет того, что бы сказала Зейди. – Никто не вынуждает тебя оставаться здесь.

Сирен склонился надо мной, а его длинные волосы окружили меня, словно занавеска.

– Взгляни на меня! Ты думаешь, я могу провести свою жизнь вне стен этой горы? Я настолько же неспособен выжить снаружи, как и пещерная саламандра. Мое зрение ухудшилось из-за жизни, проведенной во мраке. Моя кожа горит после нескольких минут, проведенных под лучами солнца. – Медленно он восстановил самообладание и отклонился. – У меня много качеств, но удача не входит в их число.

Я ощутила мимолетное сочувствие к нему. Но он был всего лишь одним человеком с одной жизнью. Неужели он и правда верил в то, что его жизнь стоит свободы целого народа?

Он посмотрел на меня, как будто мог прочесть мои мысли.

– Это касается не только меня, Зейди.

– О чем это ты?

– Мой отец при смерти, и если что-то случится со мной до того, как я смогу воспроизвести здорового наследника, это королевство останется без правителя, – объяснил Сирен. – Наши земли ослабли одновременно с моим отцом. Мы используем ресурсы, которых у нас нет, чтобы содержать огромную армию. Мой брат разместил целые полки вдоль наших границ, а ведь этих солдат тоже нужно кормить. И когда жители наших деревень не смогут платить налоги из-за того, что их посевы не уродились, кого, по-твоему, они обвинят? Не погоду, могу тебя уверить. Поэтому я осознал, что, возможно, для тебя мое существование кажется очень незначительным, но тысячи людей изо дня в день рассчитывают на меня. Включая народ Варинии. Или же, может, ты хотела бы жить под властью так называемой женщины-короля на Юге? Поговаривают, она захватывает женщин и детей и использует их в качестве солдат.

Я не нашлась, что ответить. Сирен был прав. Я не подумала о серьезных последствиях существования королевства без правителя.

– А что насчет твоего брата? Если что-то случится с тобой, разве не он будет следующим в очереди на престол?

Он наклонил голову в мою сторону, а серебристые прядки его волос заскользили по его плечам.

– Тебе хотелось бы стать свидетелем того, как это произойдет?

Я покачала головой, вдруг осознав, как прозвучало то, что я сказала.

– Нет, конечно, нет. Это не то, что я имела в виду.

– А почему нет? Не сомневаюсь, что многие думают так же. Конечно, это было надеждой моей мачехи. К сожалению, в Иларии право наследования переходит не совсем подобным образом.

Я с удивлением подняла брови.

Сирен вздохнул.

– Когда-то эти земли были королевством под управлением королевы. С тех пор как Илария умерла, здесь ни разу не рождалась принцесса, но наши законы по-прежнему гласят: если иларийский король умирает, не оставив после себя наследника, или пока этот наследник не достигнет совершеннолетия, корона переходит к королеве.

– Ты хочешь сказать, что если ты умрешь до того, как у нас появятся дети?..

– Да, ты станешь правительницей Иларии. – Уголки его губ задергались. – Разумеется, нам нужно пожениться до того, как это произойдет.

В этом была вся суть Сирена. Он давил на людей, заставляя их чувствовать себя так неловко, как только мог, чтобы посмотреть, как они отреагируют, не отвергнут ли они его, как это сделала его собственная мачеха. Я не доставлю ему удовольствия своей растерянностью.

– Сколько лет должно исполниться наследнику, прежде чем он сможет править?

– Двадцать один год. Мой день рождения через пять месяцев. Будем надеяться, что мой отец продержится так долго.

Я осознала, что Илария была в опасности, но не только от внешних врагов. Я знала, что давить на Сирена дальше, скорее всего, было бы неразумно, но я должна была спросить.

– А если этого не произойдет? К кому перейдет корона?

Он поднялся на ноги.

– Это будет означать гражданскую войну. А теперь прошу извинить меня, миледи. Я уверен, что все эти разговоры о правителях и преемственности чрезвычайно скучны для тебя. Я рад, что ты чувствуешь себя лучше. Как только ты достаточно поправишься, можешь взять свой день свободы.