Я все-таки убедила его. Облегчение отразилось на его лице. Как я и думала, его отношения с женой были далеко не идеальными, и срыв празднования годовщины свадьбы мог значительно их испортить.

– Согласны? – спросила я, протянув ему руку.

Мистер Кукер пожал ее. Потом открыл ящик письменного стола и достал оттуда фирменный бланк письма, на котором набросал несколько строк.

– Покажете полиции, если у них возникнут сомнения в том, что вы действуете от моего имени.

Перевернув бумагу, он написал на обратной стороне адрес. Когда он открывал передо мной дверь, озабоченность на его лице сменилась некоторым раздражением.

– Если это Дилан и если он в сознании, спросите его, где же он был, если возвращался обратно по Стоунхук-роуд, хотя должен был осматривать собственность на Каулинг-авеню.

Когда я приближалась к больнице, вид построенного из массивных каменных блоков здания вызвал в моей памяти годы войны и раненых солдат, старающихся выглядеть отважными воинами. Я замедлила шаги. Вызвала в своей памяти Дилана в спектакле, в образе обреченного молодого человека, Вилли Прайса. Его вклад в торговое дело пропал, ему только и остается любить своего безнадежно больного отца и столь же безнадежно любить Анну. Тиски страха сжали мою душу. «Ты совершенно не знаешь его, – сказала я себе. – Не волнуйся, возразил внутренний голос. Подожди. Любое событие представляется хуже в рассуждениях о нем».

Привратник у входа в больницу выжидающе смотрел на меня. Ежедневные часы посещений на неделю были четко обозначены на доске объявлений при входе. Я же пришла в неурочное время.

Пришлось представляться и объясняться:

– Видите ли, я пришла сюда по поручению мистера Крукера, работодателя Дилана Эштона. Он поступил сюда после дорожной аварии, а меня попросили удостоверить его личность.

– Вы его родственница?

Привратник – явный идиот. Если бы я была родственницей, то пришла бы сюда сама по себе, а не как представитель его компании. Я протянула ему записку мистера Крукера. Она возымела действие.

Через несколько секунд привратник вернулся вместе с молодым полицейским.

– Вы уверены, мадам, что сможете установить личность этого молодого человека?

Полицейский говорил с лидским акцентом и, видимо, был командирован сюда из этого города для оказания помощи в расследовании убийства.

– Смогу, если это Дилан Эштон.

Констебль, похоже, испытал облегчение.

– Я приставлен к нему, чтобы дождаться, когда парень придет в себя. Нам надо узнать…

Но тут он оборвал сам себя, чтобы не раскрывать тот факт, что он здесь в связи с расследованием убийства.

– Я должен узнать у него кое-какие частности.

– Так что, он до сих пор не заговорил?

– Несет что-то, не имеющее никакого смысла. У него в кармане оказалась визитная карточка агентства недвижимости «Крукер и Ко». Конечно, она могла оказаться там по самым разным причинам, но мы все же обратились именно к этому агентству.

Идя по больничному коридору по направлению к палате, я чувствовала, словно в долю секунды перенеслась назад, в военные дни своей службы в женском медицинском вспомогательном корпусе. Полицейский подвел меня к больничной койке, со всех сторон закрытой ширмами, что заставило меня испугаться самого худшего.

Палатная сестра направилась к нам с неодобрительным видом. Мы сгрудились небольшой толпой в свободном углу палаты. Едва сдерживая свое раздражение, она поинтересовалась:

– Вы все еще здесь, констебль?

– Пока мне не прикажут другого, сестра, – мягко ответил тот.

– Меня зовут Кейт Шеклтон, – не ожидая ее вопроса, представилась я, наилучшим образом имитируя выработанную во время войны манеру медицинских сестер общаться друг с другом. – Пришла, чтобы подтвердить личность вашего пациента. Его семья желает как можно быстрее получить информацию о его состоянии после происшествия.

– Именно так, – подтвердил полицейский.

Однако его поддержка оказалась не нужна. Палатная сестра жестом предложила мне подойти к больничной койке.

Бедный Дилан. Он лежал на койке, бледный как алебастр, с забинтованной головой. Одна рука покоилась под простыней, другая, забинтованная, – поверх нее. Его ресницы мелко трепетали.

– Дилан! Это Кейт Шеклтон. Вы слышите меня? – Я коснулась его пальцев. – Сожмите их, если вы меня слышите.

Неужели его пальцы шевельнулись? Нет, я не могла быть в этом уверена.

Палатная сестра тронула меня за плечо.

– На сегодня достаточно.

Чувствуя себя бесполезной, я побрела обратно в офис палаты, намеренно не глядя на больных, лежавших рядом с койкой моего подопечного.

– Итак? – Полицейский выжидательно смотрел на меня.

– Это Дилан Эштон, сотрудник агентства «Крукер и Компания». Он живет в верхних комнатах над офисом компании.

Полицейский открыл свой блокнот и лизнул карандаш.

– Вы знаете его ближайших родных? – спросила медсестра.

– Эта информация есть у мистера Крукера. Я уверена, он известит по телеграфу семью Дилана, – ответила я. – В каком он состоянии?

Сейчас, когда мы вышли из палаты, палатная сестра казалась не такой напряженной и более расположенной к разговору.

– У него сотрясение мозга, сломано запястье, многочисленные царапины. Все может быть не так плохо, как кажется. Мы даем ему успокоительные средства.

Пожалуй, мой следующий вопрос мог показаться бессердечным, но я должна была знать ответ на него, как для себя, так и для мистера Крукера.

– Имелись ли у мистера Эштона в карманах какие-либо документы о недвижимости или ключи от нее, которые надо вернуть?

Палатная сестра стала копаться в своих записях. То же самое сделал и полицейский.

– Нет, – ответила медсестра.

– Нет упоминаний о каких-либо ключах, – подтвердил и констебль. – Карманы пусты, за исключением расчески, носового платка, пары сигарет и нескольких спичек. На дороге найдена разбитая бутылка из-под чая. Похоже, у него был при себе начатый бутерброд. Птицы склевали большую часть того, что от него оставалось.

– Вы знаете, что произошло? – спросила я. – Были какие-нибудь свидетели происшествия?

– Еще один велосипедист услышал звук столкновения. Когда он обогнул поворот, то увидел велосипед на обочине и человека в кювете. Грузовик, должно быть, остановился, но негодяй-водитель даже не вышел из кабины и не подумал помочь сбитому им человеку.

– Как вы узнали, что он останавливался?

– Это сказал все тот же паренек-велосипедист. Когда он выехал из-за поворота, грузовик стоял – но в следующую секунду дал газ и скрылся из вида. У нас есть показания этого второго велосипедиста. Он сохранил присутствие духа, попытался оказать первую помощь и поехал за подмогой. Возможно, это и спасло жизнь молодому Эштону.