По возвращении король Людовик IX бдительно следил за событиями на Востоке. Дела государства намертво привязали его к Франции, однако он с сознанием долга старался как можно чаще посылать в Утремер деньги и припасы, дожидаясь возможности туда вернуться. Как следствие, ему одним из первых сообщили поистине замечательную новость – пресвитер Иоанн наконец тронулся в путь.

Слухи о великом христианском короле Востока ходили со времен как минимум Второго крестового похода. И хотя подробности приводились самые разные, большинство сходились во мнении, что он – потомок одного из волхвов, присутствовавших при рождении Христа.

Кроме того, он слыл несторианцем, членом раскольнической ветви христианства, не признававшей власть ни папы, ни патриарха Иерусалимского. В качестве короля-пастыря этот человек правил сказочно богатым королевством, расположенным далеко к востоку от Персии, а недавно повел свои армии вперед, чтобы вышвырнуть из Иерусалима мусульманских оккупантов.

Сообщения о подобного рода событиях представлялись достаточно достоверными для того, чтобы папа Александр III написал ему письмо, готовясь к Третьему крестовому походу, дабы изучить возможность совместных действий. То обстоятельство, что ни один из гонцов так и не возвратился и что пресвитер Иоанн упорно не рвался в Иерусалим, никоим образом не подорвало веру христианского мира в великого восточного спасителя[143].

Позже, в XIII веке, нашлось время и место для так называемых волнительных сообщений. Архиепископ Акко написал в Рим, что мусульманские войска потерпели сокрушительное поражение и в ужасе бежали. Вскоре эти сведения подтвердились другими рассказами о крахе ислама, о разбитых армиях и сожженных городах. А в 1258 году поступило самое яркое тому доказательство – был до основания разрушен Багдад, величественная столица Аббасидского халифата[144]. Великую библиотеку сожгли, жителей – около девяноста тысяч человек, если не больше – перебили, а халифа завернули в ковер и затоптали до смерти.

В этом преступлении многие узрели «десницу Господа». За последние шесть столетий исламские армии завоевали три четверти христианского мира, и вот теперь, наконец, свершится правосудие. Пресвитер Иоанн выметет захватчиков, а потом воцарит новую эру мира и процветания.

Но с пресловутой неодолимой христианской армией были, что называется, нелады. Когда она вошла в Сирию, ее действительно возглавлял генерал-несторианец по имени Китбука, не проводивший различий между исламским врагом и дружественными христианскими правителями. Принца Антиохийского низвергли до ранга вассала, в случае неподчинения пригрозив смертью. Алеппо с Дамаском пощадили только потому, что они сдались, в Каир с требованием немедленной капитуляции Египта отправились гонцы.

Когда папа Иннокентий IV послал генералу письмо, спросив, почему он нападает на христианские земли, ему отписали, что каждый, кто откажется признавать власть их предводителя, будет уничтожен. Этот ответ поверг дворы всей Европы в шок. Пресвитеру Иоанну отнюдь не полагалось так себя вести.

Светскому правителю, возможно, повезет больше. Король Людовик IX попытался вступить в переговоры, предложив урегулировать любые идеологические разногласия и объединить силы в борьбе с общим исламским врагом, но ему холодно ответили, что их задача – наращивать собственное могущество, а не делить его с союзниками. И тут же добавили, что если он действительно хочет принести пользу, то пусть избавит их от необходимости вторгаться во Францию, немедленно капитулирует и согласится ежегодно платить дань.

К этому моменту всем стало ясно, что новые гости не имеют к пресвитеру Иоанну никакого отношения. Сама по себе легенда о нем представляла смесь желанных домыслов, ряда полузабытых, искаженных фактов и сомнительного знания географии. Христианское королевство к востоку от Европы существовало в действительности, только вот располагалось оно в Эфиопии. Несторианские общины простирались на восток аж до самой Индии, но при этом являли собой крохотные меньшинства в сравнении с местным населением, среди которого им приходилось жить.

Захватчики же в действительности были монголами – народом из степей Центральной Азии, который уже создал величайшую империю. Ведомые Чингисханом – злым гением войны, который, по слухам, родился, сжимая в кулаке пригоршню крови, – они были полны решимости уничтожить всю цивилизацию. Подлинные варвары во всех смыслах этого слова, монголы повергали всех в совершеннейший ужас, нередко атакуя только для того, чтобы немного поиграть в войну. Более цивилизованным государствам, которые их окружали, дикие привычки соседей были, разумеется, омерзительны. Тем более что эти «недолюди» употребляли в пищу буквально всё, что дышало и двигалось: от рогатого скота до собак и крыс, а также, если верить источникам того времени, не гнушались есть вшей и пить человеческую кровь.

В отличие от других захватчиков, их цель, похоже, сводилась единственно к разрушению. Оказавшие им сопротивление города попросту исчезали с лица земли. На Руси, например, они буквально засовывали мятежных бояр под деревянный настил, а сами устраивали на нем пирушку под крики умирающих, которые в итоге оказывались раздавленными. В Азии же монголы сгоняли жителей обреченного города к его стенам, заставляя быть свидетелями того, как каждому монгольскому солдату вручали боевой топор и говорили, какое количество пленных ему придется убить.

Это была не просто варварская дикость: террор использовался в качестве инструмента, чтобы сломить сопротивление. Дикари глумились: сооружали большие «стога» из черепов, вытряхивали из своих походных сумок ворохи отрезанных человеческих ушей и разносили хвастливые, явно преувеличенные рассказы о горах трупов – и все это лишь для того, чтобы следующее завоевание далось легче предыдущего[145].

На всем пространстве от Черного моря до Тихого океана монгольские армии проявили себя абсолютно непобедимыми.

Добравшись до Египта, они, наконец, встретили врага, способного с ними потягаться. Свирепый мамлюкский султан Бейбарс казнил монгольских посланцев, потребовавших, чтобы он сдался, собрал армию и двинулся на север дать захватчикам отпор.