Эта удивительная победа вскружила Роберу голову. Мансура представляла собой единственное значимое препятствие на пути к Каиру: ее обязательно требовалось взять, прежде чем двигаться дальше. Однажды он уже спас армию, теперь же ему представлялась возможность еще больше упрочить свою репутацию. Но вместо того, чтобы подождать, когда основные силы французов перейдут реку и присоединятся к нему, Робер ворвался в Мансуру, пытаясь захватить город без посторонней помощи. За несколько минут на извилистых улочках его наголову разбили почти со всем отрядом, после чего крестовый поход лишился значительной части наиболее опытных рыцарей.

Горевать у Людовика не было времени. Едва его армия переправилась через Нил, на нее набросилось несметное мусульманское войско. Ожесточенное сражение длилось двенадцать часов и привело к огромным человеческим жертвам. Крестоносцам удалось победить, но они слишком ослабли для того, чтобы представлять серьезную угрозу для Мансуры – и уж тем более для Каира.

Пока король лихорадочно пытался сообразить, что же делать дальше, султан готовил ему ловушку. Поскольку христианская армия оставалась дамокловым мечом только до тех пор, пока ей подвозили припасы по Нилу, он придумал гениальный ход, дабы этому воспрепятствовать. В Каире построили флот кораблей, которые впоследствии разобрали, погрузили на верблюдов и перевезли по суше в обход крестоносцев. А несколькими милями ниже по реке собрали обратно и спустили на воду, напрочь отрезав армию Людовика IX от Дамьетты.

По иронии судьбы, если учесть весь масштаб предпринятых королем приготовлений, его крестовый поход оказался ровно в том же затруднительном положении, что и Пятый. Людовик три месяца отказывался сдаваться, хотя голод и болезни все больше ослабляли армию, но в том, что крестовый поход подошел к концу, никто уже не сомневался. Наконец, в марте он отдал приказ отступать. Армия двинулась на север, раненых и больных погрузили на корабли и попытались прорвать исламскую блокаду.

Сам Людовик IX, даже будучи безнадежно больным, отказался подниматься на борт судна. Долг предписывал ему оставаться с армией – он никогда не бросит ее на произвол судьбы! Его решение оказалось мудрым, потому как из всех кораблей сквозь мусульманский флот сумел пробиться лишь один. Большинство солдат жестоко убили, пощадив только тех, кто мог выздороветь, чтобы затем отправиться на невольничьи рынки.

Успехи самого Людовика IX были ненамного лучше. Пока войско с трудом тащилось на север, его без конца одолевали мусульмане, тенью следовавшие по пятам. Вскоре всем стало ясно: в условиях сокращения припасов и невозможности снабжения все их усилия обречены. Не преодолев и полпути по направлению к Дамьетте, король понял, что дальше так двигаться нельзя. Бесконечное сопротивление лишь усугубит человеческие жертвы, а в конце их все равно будет ждать неизбежная капитуляция. Желая сохранить жизнь оставшимся солдатам, французский король предложил сдаться.

К ужасу Людовика, султан немедленно приказал вырезать всех, кто не мог заплатить выкуп. Бедных убили наряду с ранеными и больными, остальных угнали в плен. После этого султан выдвинул свои условия. В обмен на немедленный уход из Египта и огромные репарации выжившим разрешат заплатить за свою свободу. Самому королю Людовику IX придется остаться до тех пор, пока не будет выплачена половина денег.

По особо жестокому капризу судьбы Людовик принял эти условия только для того, чтобы увидеть, как египетского султана сокрушит давно назревавший мамлюкский мятеж. Задержись он в Дамьетте еще на пару месяцев или помедли хоть немного с нападением на Мансуру, Египет был бы не в состоянии оказать ему сопротивление. Впрочем, теперь его положение радикально ухудшилось. Новые хозяева Каира не собирались заключать договоры с неверными, намереваясь продать их всех на невольничьих рынках.

В итоге обещание денег и контроля над Дамьеттой возобладало над неприятием заключения сделок с иноверцами. В обмен на выкуп, на тот момент уже собранный, Людовик IX и большая часть высшей знати получили свободу. Но даже тогда французский король самым невероятным образом отказывался признать поражение. Многие его приверженцы по-прежнему находились в плену, и он, положа руку на сердце, попросту не мог возвратиться домой, бросив их на произвол судьбы. В конце концов он дал торжественную клятву помочь Утремеру. Монарх освободил вассалов от их обетов и заявил о намерении отправиться в Святую землю, дабы оказать Утремеру любую посильную помощь. А потом, в сопровождении порядка тысячи рыцарей, взял курс на Акко.

По сравнению с недавним визитом Фридриха II, приезд Людовика IX явил собой разительный контраст, достойный всестороннего изучения. Когда королевская барка вошла в залив, ее встретил сам патриарх – весь город чествовал монарха одобрительными возгласами и аплодисментами как героя-завоевателя. Он и в самом деле мог сделать очень многое. Хотя Людовик прибыл только с тысячей рыцарей и в военном отношении был слаб, это с лихвой компенсировалось его репутацией. В отличие от императора, весь Утремер уважал французского короля и готов был ему подчиняться, считая единственной на Востоке фигурой, обладающей достаточным авторитетом для того, чтобы повести всех за собой.

Успех пришел практически мгновенно. Используя традиционные разногласия между Египтом и Сирией, Людовик предложил мамлюкам объединиться при условии, что они выпустят всех оставшихся христианских пленников. Египтяне согласились, намекнув, что они не прочь вернуть Иерусалим, если им окажут помощь. Последовавшая за этим война совсем скоро показала, насколько серьезно говорили мамлюки, но Людовику IX хотя бы удалось сдержать обещание и спасти своих людей.

Поскольку большая часть его армии разбежалась, то для значительных завоеваний в пользу Утремера у Людовика IX не хватало народу – в итоге он решил сосредоточиться на укреплении уже существующих территорий. Строились новые замки, восстанавливались стены, налаживалось сообщение – причем все это за его собственный счет. В безудержном стремлении помочь он едва не доводил себя до лихорадки и не желал даже думать о том, чтобы покинуть Святую землю, невзирая на ежедневные письма, в которых его умоляли вернуться домой.

Однако к концу 1253 года даже Людовику пришлось признать, что практически ничего больше сделать нельзя. Береговая линия по-прежнему находилась под контролем христиан – он приложил максимум усилий для того, чтобы добиться ее защиты и эффективного управления пространством, – а с мамлюками на десять лет заключили мирный договор. Что сейчас действительно требовалось, так это масштабный крестовый поход с целью расширения ее границ. В собственном королевстве Людовик отсутствовал шесть лет: гораздо дольше, чем было необходимо для выполнения клятвы крестоносца. Пришло время возвращаться домой. Но даже сейчас он делал это с большой неохотой. Перед отплытием Людовик позволил себе еще один великодушный жест – для поддержания и обеспечения незыблемости французской короны оставил в Акко гарнизон из ста рыцарей.

Несмотря на кошмарное начало, Людовик все же сумел хотя бы частично спасти крестовый поход. Святую землю он оставил в положении куда более сильном, нежели на момент своего прибытия, при этом сделав то, чего не удавалось ни одному крестоносцу, за исключением Ричарда Львиное Сердце. Но, несмотря на все плюсы, на душе у него по-прежнему было неспокойно. Внутренний голос твердил, что Бог якобы не посчитал его достойным инструментом для возвращения Иерусалима. Король пришел к выводу, что виной тому его собственные недостатки, и в первую очередь гордыня. Если он станет править Францией справедливо, с истинно христианской заботой о бедных, Господь, быть может, даст ему еще один шанс.