– Может быть, тебе стоит встать? – спросила она у Нельсона, посмотрев на него. Девушка потянулась рукой к лицу, собираясь снять с него противогазную маску.

– Нет, все-таки я прав был. Дура ты и есть дура, – спокойным голосом и будто даже не взглянув на Карину, проговорил мародер. Он продолжал рассматривать потолок перехода, покрытый трещинами, из которых сочилась вода. – Ты сначала осмотрелась бы, что ли…

Рука девушки остановилась на полпути к маске, после чего она наконец огляделась. Кишка подземного перехода была абсолютно пуста, найти хоть какие-то следы человеческой жизни было невозможно.

А вот нечеловеческой даже искать не надо.

Все стены перехода были увиты стеблями с мелкими зелеными листочками, которые были покрыты коричневыми точками спорангиев. Длинный стебель, уже одеревеневший, рос с противоположной стороны перехода, от второй гермодвери. Именно он-то и стал источником и причиной всего этого растительного великолепия.

– Споры, – спокойно проговорил Нель, продолжая лежать на полу. – Стоит вдохнуть, и через несколько часов превратишься в ходячий цветочный горшок. Причем даже ходить не по своей воле будешь.

– А… – девушка застыла на месте с открытым ртом, будто не могла придумать, что сказать, – а что делать-то?

– А уже ничего. – Мародер пожал плечами. – Исламисты сюда не полезут. А мы не полезем наружу. Как в шахматах – патовая ситуация.

– Почему не полезут? – поинтересовалась девушка, продолжая беспокойно оглядывать беспрестанно шевелящуюся зелено-коричневую массу. Казалось, что расположение стеблей успело измениться за те несколько секунд, на которые она отвела взгляд.

– Потому что им это не нужно, – Нель наконец решился встать. – Во-первых, им сейчас откровенно страшно и больше людей терять не хочется. Во-вторых, им незачем сюда лезть. Скоро у нас фильтры откажут, и все, сами вылезем.

– А еще варианты есть? – беспокойно спросила девушка, продолжавшая наблюдать за движением растительности.

Ее мозг пронзила абсурдная мысль о том, что стебли медленно, но верно подползают к людям. Только вот когда один из тонких стеблей обвил ее щиколотку, девушке эта мысль бредовой уже не казалась.

– Ага, есть. Воины ислама испугаются приближающегося рассвета и сбегут. Как вампиры из старых сказок. Жаль, что мы и впрямь не в сказке.

– А может, следует обследовать это место? – поинтересовалась Карина. Как всегда в чрезвычайных ситуациях, в ней просыпалась прилежная ученица. Такая уж у нее была защита от стресса.

– Не думаю, – покачал головой Нель и устало добавил: – Кстати, поаккуратнее будь, эти стебли в свое время через металлический гермозатвор проросли. Резина комбинезона для них все равно что бумага для автоматной пули.

– А ты откуда знаешь? – Поинтересовалась девушка, пыталась оцепить стебель от своей правой ноги, не чувствуя, как еще один, в два раза толще, обвивает левую.

К мародеру, как ни странно, стебли не ползли.

Нельсон мрачно рассмеялся.

Вздохнув, Карина обреченно посмотрела в глаза Нельсона. На секунду ей подумалось, что мародер снова стал прежним, что человек, готовый на все ради выживания, в нем снова нокаутировал того, второго, которому девушка так и не успела придумать имя.

– Наверное, я знаю это оттуда, что не просидел последние двадцать лет в комфортабельном бункере в компании с золотой молодежью и людьми из верхушки местной администрации. – Вкрадчивый голос Неля неожиданно сменился смехом. – И не дай тебе бог, если он еще не подох там, на небесах, это узнать.

– Может быть, тогда ты расскажешь мне?! – внезапно для самой себя крикнула в ответ девушка, выплескивая все накопившееся на этого человека раздражение. – Раз уж нам все равно некуда торопиться?!

– А ты поймешь? – усмехнулся в ответ в темноте мародер. – Ты, наверное, даже не понимаешь, каково это – не мыться хотя бы раз в неделю. Или жрать просроченный радиоактивный хлам. А те, кто и такого не достал, жуют падаль, оставшуюся после мутантов, обгладывают кости, и непонятно, кому это кости принадлежат. Ты думаешь, что знаешь, что такое жизнь? Нет, детка, ты никогда не чувствовала ее вкуса.

Карина в очередной раз посмотрела на Нельсона, и теперь он казался ей совсем другим. Незнакомым. Ей захотелось встряхнуть его и попытаться привести в чувство того, с которым они говорили в туннелях, вырытых червем, но страх не давал ей сделать этого.

– Не смотри на меня так, – буркнул Нель, отвернувшись от нее. – Ты никогда не станешь одной из нас. А я для таких, как ты, – дикарь. Конкистадоры, мать вашу.

– И что теперь ты предлагаешь делать? – девушка хоть и отвела взгляд, но нашла в себе смелости снова обратиться к мужчине.

– Не знаю, – угрюмо ответил тот. – Мы в ловушке. Но другого выбора у нас не было.

Молчание снова повисло в заброшенном переходе, исламисты тоже затаились: видимо, решали, стоит ли им спускаться в это Аллахом проклятое убежище. Только шуршание стеблей папоротника изредка нарушало абсолютную тишину.

Карина наконец решилась и сделала шаг вперед, к повернувшемуся к ней спиной мародеру, топча покрывавшие бетон пола стебли.

За первым шагом последовал второй, за ним третий. Девушка по-прежнему видела только сгорбленную спину, она не знала, что делать. На секунду остановившись, будто пытаясь найти в себе силы и решимость, Карина прильнула к мужчине и обвила его руками.

– Ты не знаешь, каково это. – Голос Неля был абсолютно спокоен, что удивительным образом противоречило его словам. – Не знаешь, как это – резать на части голову человеку, которого только что пытался спасти, потому что гребаные споры превратили его в болванчика. Не знаешь, каково это – отрезать ноги лучшему другу, чтобы дать хоть мизерный шанс выжить, чтобы не бросать его зажатым между двумя бетонными плитами. Не знаешь, как это – убивать людей, с которыми, если бы не эта чертова Война, ты мог бы быть другом. Ты вообще ничего не знаешь…

Карина продолжала молчать. Она не понимала, о чем говорит этот человек, не знала, что с ним делать и куда пропал тот прежний Нельсон, отморозок, который, казалось, способен на что угодно и которому все по плечу.

Она просто продолжала обнимать повесившего голову и ссутулившегося мародера, который, казалось, потерял стержень, поддерживавший его все это время, и теперь только жесткий каркас общевойскового защитного комплекта не давал ему растечься по полу, как выброшенной на берег медузе.

– У власти не бывает нормальных людей, понимаешь? Потому что нормальный человек туда не полезет. Ему этого не нужно, у него свои проблемы, свои заботы… – продолжал он. – А даже если случайным образом и попадет, то сработает механизм «из грязи в князи». Как после революции…

Девушка не понимала, о какой революции он говорит… Может быть, что-то у них в переходе происходило? За двадцать лет что угодно могло произойти.

Двадцать лет казались девушке огромным сроком, поэтому она и не могла представить, что говорит мужчина о делах давно минувших лет, произошедших аж в начале прошлого века.