Костюм Шурасино дополняли свободные зеленыешаровары, вроде тех, в которых часто рисуют турецких султанов, и синий халат.На голову он для важности нацепил борейский придворный парик. Правда, Шурасиноне учел, что всю пудру с него смоет водой, так что теперь парик большенапоминал мокрую мочалку. Шурасино и сам смутно ощущал, что одет немногонелепо, да что поделаешь. Запас одежды в кладовой пикирующей крепости был немал, но довольно однообразен.

– Ты беглая фрейлина Царства Огня, –сказал кентавр, который давно уже все понял.

– Кто? Я? Ну подумаешь, сбежала! Но зачемтеперь всю жизнь об этом мне напоминать! Знаешь, кто ты после этого? Противнаяподзеркаливающая лошадка! – обиделась Склеппи.

– Тебя зовут Гробулия Склеппи, ты девушкас многоцветной аурой, которая имеет власть над всеми стихиями… Ты помнишь лишьто, что произошло за тот год. У тебя нет ничего своего. Даже имя, которое тыносишь, чужое и принадлежит твоему двойнику из отражения, – ничуть необидевшись, продолжал Мардоний. И-Ван, хорошо разбиравшийся в характерекентавра, с удивлением обнаружил, что Гробулия его забавляет, а возможно, дажеи симпатична ему.

– Вот уж не думала, что я так известна.Впрочем, бриллиант нигде не скроешь, – фыркнула Склеппи.

Казалось, она отнеслась ко всемулегкомысленно, однако И-Ван чувствовал, что Гробулия поспешно перевариваетуслышанное.

Внезапно Склеппи вскинула голову. На ее лицемелькнул страх. Она заметила альбатроса, снизившегося и зависшего почти наодной высоте с ними. И, как и в прошлый раз, выпуклые, как две бусинки, глазаптицы были устремлены на нее. В груди у альбатроса, увязнув в ней почти донаконечника, торчала стрела, казалось, не причинявшая птице никакогобеспокойства. Это была стрела кентавра.

– Ты что-нибудь знаешь об этомальбатросе? – спросил Мардоний.

– Я… я думаю, он как-то связан сбраслетом. И с его хозяином, с Арием… Я видела его во дворцеПламмельбурга, – сказала Склеппи.

– Арий… Стихиарий… Да, все совпадает. Мыне ошиблись, – произнес Мардоний.

– А тебя как зовут, подзеркаливающаялошадка? Игогоша? – поинтересовалась Склеппи.

– Я Мардоний, это И-Ван и Шурасино… Атеперь тебе стоит кое о чем узнать. Только пойдем в башню. Я боюсь, эта птицапонимает больше, чем нам хотелось бы… И накинь на запястье мокруютряпку! – повелительно сказал кентавр.

Шурасино открыл Гробулии дверь. На правой рукеу Шурасино Склеппи заметила браслет, явно доставлявший хозяину много хлопот.

* * *

Вскоре пикирующая крепость высадила Гробулию,И-Вана и Мардония на дороге в Арапс. В этот час дорога была пустынна, лишьвдали, у самого города, укрепления которого отсюда казались не больше ногтя,ползла гусеница последнего обоза.

Едва высадив своих спутников, Шурасиноторопливо нашептал что-то на амулет, и крепость, быстро набрав высоту, скрыласьв облаках.

– До Арапса отсюда около часа, если идтибыстро. Не слишком близко, чтобы нас увидели со стен, и не слишком далеко,чтобы не успеть добраться до города к вечеру. Думаю, мы выбрали правильноеместо, – сказал Мардоний, прикинув расстояние.

Гробулия кивнула.

– Ага. Это вроде как с ухаживанием. Еслипарень сядет слишком близко и сразу ручки тянет – он хам. Если же сядет слишкомдалеко и жмется, как больной воробей, – тюфяк.

– Похоже, ты знаешь, о чемговоришь, – сказал И-Ван.

– Еще бы, – фыркнула Склеппи. –У меня на вас, парней, взгляд наметанный. Ты-то сам наверняка из тех, ктопервые три свидания держится от девушки на расстоянии полета кирпича. Но оно,может, и лучше. Многим это нравится. Других парней уже с полсотни унеслокуда-то и имен-то не помнишь, а ты все еще рядом. Всегда. В любую минуту.

– Ерунда какая-то, – буркнул И-Ван.

– А вот и не ерунда! Признайся, ведь тывлюблен в кого-то?

– Отстань. Я же тебе в душу нелезу, – огрызнулся И-Ван.

– Вот-вот, – ничуть не обидевшись,вздохнула Гробулия. – И я о том же. Раз темнишь – значит, влюблен. Пожизни так бывает, что все однолюбы заняты. Нам же, несчастным, остаются тольконагленькие принцы Форны и глупые пажи.

Кентавр козырьком поднес руку к глазам ивгляделся в горизонт.

– Он идет! Ты ничего не забыла? Если что– только свистни! Мы рядом! – сказал Мардоний и, ободряюще кивнувГробулии, скользнул в лес. И-Ван махнул Склеппи рукой и последовал за ним.

Склеппи осталась у дороги, глядя в сторону,противоположную Арапсу. Она никого не видела, но знала, что кентавр не ошибся.

«Вот они мужчины, злыдни коварные… Чаша нужнаим – а доставай опять я! Для счастья вечно не хватает чистой посуды», – подумалаона и присела в тени развесистой ракиты. Вскоре на дороге появился путник,быстро шедший в сторону Арапса.

«Кожаная куртка с пластинами… Примерно моихлет. В целом ничего, симпатичный. На пару недель влюбиться можно… Эй, яотвлекаюсь! Мне же нужна чаша! Как узнать, у него она или нет?» – быстроприкинула Склеппи. Времени для размышления было мало: парень уже проходил мимо.

– Привет! – окликнула егоГробулия. – Я Склеппи!

Путник остановился и удивленно посмотрел нанее.

– Я Ург! – сказал он.

– А где мой «привет»?

– Ну привет, привет! – выжидательнопроизнес Ург.

Гробулия слегка замялась. Она никогда неготовила своих речей, предпочитая экспромт. К тому же ей нужно было время, хотябы несколько секунд, чтобы сообразить, какое впечатление она произвела на Урга.Склеппи любила производить впечатление на мужчин и умело им пользовалась.

Однако сейчас ее внутренний колокольчик успехане зазвонил. Возможно, Ург и заинтересовался ею, однако головы не потерял, этоточно. Склеппи нежно глядела на Урга, буквально бомбардируя его своимифлюидами. Но то ли сам Ург был черствым как сухарь, то ли доспехи отражали,однако Гробулия не ощущала заметных продвижек.

– Ну, чего тебе? – нетерпеливоспросил Ург.

– Хочешь погадаю, молодой и красивый?Позолотишь девушке ручку? – предложила Склеппи, сама удивляясь тому бреду,что она несла.

– Ты не слишком похожа на гадалку. Ониобычно одеваются совсем иначе да и ведут себя более настырно, – усмехнулсяУрг.

– А ты видел много гадалок? –обиделась Гробулия. Она впервые слышала, чтобы кто-то был настырнее ее.