«Мне нужен парень по имени Ягуни. А ну как яего упущу?» – думал Гуннио, ощупывая в кармане второй браслет и особенновнимательно приглядываясь к тем из входящих в город, кому, судя по их виду, неисполнилось еще восемнадцати.

– Эй ты! Да, ты! Как тебя зовут? –рявкнул он, преграждая дорогу худенькому рябоватому пареньку, катившему передсобой скрипучую тележку с капустными кочанами.

– Бубель я, огородник! – угодливопропищал тот, с ужасом косясь на гориллоподобного стражника. Гуннио и сам знал,что может напугать одним своим видом.

– Проходи! – буркнул он,отворачиваясь.

– Что вы сказали, ваша милость? – нерасслышал паренек.

– Топай, я сказал! Не маячь тут,убогий! – повторил Гуннио.

Псойко Рыжий, крутившийся рядом с Гуннио, снетерпением посматривал на солнце, которое почти на треть увязло в горизонте.

– Ну что, закрываем? – спрашивал онв третий или четвертый раз.

– Погоди! Вот закатится совсем –тогда… – хмуро отвечал Гуннио.

Он понимал, почему Псойко испытывает такоенетерпение. Ночью массивная решетка на воротах Арапса опущена и никто не можетпопасть в город. Если, конечно, этот кто-то не догадается просунуть междуковаными прутьями серебряную монету. А догадливых людей, как показываетистория, в Арапсе и его окрестностях хватает.

На город неумолимо накатывалась ночь. Поулицам и площадям, дворцу герцога Дю Билля и недостроенному цирку длямагладиаторских боев бродили куцые ночные тени. Дневное светило скрывалось загоризонтом, уходя работать к другим народам и государствам.

Струйка людей на подъемном мосту почтииссякла. Прошли два запоздавших горожанина и с полдесятка темных личностей,отправлявшихся в город на ночной промысел. Один из них пошептался с ПсойкоРыжим и что-то сунул ему в руку.

Гуннио посмотрел на браслет, глубоковрезавшийся в широченное запястье. Браслет украшали отвратительные ухмыляющиесярожи. Вчера вместо черепов были безобидные ромбы, позавчера мудреная вязь, ноне это беспокоило Гуннио. Он давно перестал обращать внимание на узоры и дажена то, как браслет выглядит. Главное, чтобы он не нагревался.

– Все, закрываем лавочку! Помогай! –решил Гуннио. Он испытывал даже облегчение, что таинственный Ягуни не явился.Одной заботой меньше.

Гуннио подошел к тяжелому блоку, приводившемув движение запорный механизм ворот, и стал опускать решетку. Не успел онпровернуть блок и на два оборота, размотав цепь, как внезапно медный браслетнакалился. Только огромная выдержка позволила ему не взвыть от боли. Мысленносравнивая браслет со всеми нехорошими вещами на свете, начиная от геморроя и кончаячертовой бабушкой, Гуннио затряс рукой и поспешно закатал рукав.

«ОНИ ЗДЕСЬ! ПРИГОТОВЬСЯ!» – прочитал он.

Гуннио уставился на подъемный мост. Мост былпуст, но невдалеке на дороге темнели две приближающиеся фигуры – одна чутьповыше и пошире помогала другой тащить тяжелый футляр.

Нашаривая в кармане браслет, Гуннио встал втени ворот, предоставив действовать Псойко Рыжему. Тот, дождавшись, покастранники подойдут, решительно преградил им дорогу секирой.

– Ночная стража! Ворота закрыты! Илираскошеливайтесь, или ночуйте в поле! – скомандовал он.

– А золотой подойдет? От дедушкиостался! – сказал Ягуни и, разыгрывая простачка, протянул стражникумонету. Тане, стоявшей рядом с Ягуни, было отлично видно, что это просто черепокот горшка, который он подобрал у ворот с полминуты назад.

Псойко Рыжий едва не уронил секиру. Двойноймеркант! Золотая монета Арапса! Это было как минимум в десять раз больше, чемон рассчитывал получить. Разумеется, давать сдачу он не собирался. Стражники,как гаишники, денег не разменивают и сдачи не дают.

– Проходите! – воодушевился ПсойкоРыжий, с жадностью хватая черепок.

Незаметно подмигнув Тане, Ягуни сделалнесколько шагов, как вдруг тяжелая лапа сгребла его за шиворот. Из тенипоказалась монументальная фигура рядового Гуннио.

– Ты ведь, парень, Ягуни, да? Ты-то мне инужен!

– В чем дело, ребят? Может, мало? –удивился Ягуни.

– Ты чего, Гуннио? Он же заплатил! –изумился Псойко.

– Плевать мне на деньги! А ну дай сюдасвою руку! Ты! Живо! – прорычал Гуннио, в запястье которого все ещепульсировала боль. Казалось, браслет напоминает ему об обязательстве.

Ягуни попытался сопротивляться, схватился дажеза палку, но Гуннио обезоружил его одним движением секиры, после чего рукоятьютой же секиры, сопя, прижал его шею к каменному полукружью ворот. Таня,видевшая, что ее приятелю приходится туго, прикидывала, не попытаться ли огретьстражника футляром от контрабаса, как вдруг…

– Привет, кисик! Мальчик с большимтопором мерзнет на часах? – промурлыкал кто-то.

Рядовой Гуннио недоуменно повернул своютяжелую голову в сторону моста и пропал. Пропал раз и навсегда. Даже боль взапястье отступила на второй план. Да и что такое боль?

Старая любовь не умирает. Она можетвздремнуть, взять отгул, временно затаиться в памяти, но окончательно она неуходит никогда. Часто она возвращается и пронзает насквозь. Так случилось итеперь. В глазах у Гуннио запрыгали сердечки. Браслет повиновения выкатился унего из руки. Ягуни был позабыт.

Да и как могло быть иначе, когда рядовойГуннио увидел беглую фрейлину Гробулию Склеппи, слегка запыхавшуюся от быстройходьбы. Позади, на всякий случай держа ладонь на рукояти меча, стоял Ург. Ноего Гуннио даже не заметил.

– Куда? А плату за вход? – вякнулбыло Псойко Рыжий, но тут же заскулил. Громадный сапог пятидесятого размераприпечатал его ногу к мостовой.

– Ей бесплатно! Всегда и везде! –сказал Гуннио.

Воспользовавшись тем, что внимание стражниканадежно переключилось на другой предмет, Ягуни и Таня проскользнули в город и,остановившись у каменного фонтана, откуда видны были ворота, стали дожидатьсяУрга. Его Таня узнала еще у ворот, но сразу подойти не рискнула.

Вскоре Ург появился вместе с Гробулией.Склеппи была радостно возбуждена и все время хохотала.

– Назначил мне свидание, когдасменится! – похвасталась она Ягуни так, как будто сто лет была с нимзнакома.

– Странный тип! – сказал Ягуни,массируя шею. Рядовой Гуннио чуть не сломал ему шею древком секиры.