Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Общие потери: один британский офицер погиб, другой скончался от ран, тридцать четыре британских офицера других званий убиты, ранены или пропали без вести. Все полученные сообщения о потерях противника свидетельствуют о том, что они были весьма значительными. Противник вел атаку энергично и решительно. Не имея под рукой никаких резервов для помощи гарнизону на горе Бинагади, наше полное уничтожение оставалось лишь вопросом времени, и дальнейшее сопротивление не дало бы никаких иных результатов».
Во время вышеописанных боевых действий я случайно повстречал майора Энглдью, командовавшего одним из городских батальонов. Наступил момент, когда каждый солдат, не дожидаясь приказа, должен был двинуться на фронт, но солдаты этого батальона стремительно продвигались в сторону города, повернувшись спиной к врагу. Майор Энглдью, которому помогали два британских унтер-офицера, пытался удержать их, но без особого успеха. Наконец ему удалось заставить их выстроиться на железнодорожной насыпи, но к этому времени две трети людей уже были далеко на пути в город. Этот офицер продолжал свою работу с местными войсками до самого конца и был очень тяжело ранен в последней операции 14 сентября.
Результатов боевых действий в течение дня вполне хватило, чтобы прийти в отчаяние. Я вернулся в город, поговорил с главнокомандующим и с диктаторами, а затем изложил свои замечания в следующем письме:
«Временному правительству Баку
(Копия отправлена начальнику штаба.)
Господа, я считаю своим долгом изложить вам свое мнение о нынешнем военном положении в Баку.
Начнем с самого начала. Вам известно, что в течение шести месяцев я искал возможность помочь Баку.
В конце июля большевистское правительство Баку было свергнуто, и меня пригласили прийти на помощь городу. В то время в моем распоряжении имелось очень мало войск, из которых не так много можно было выделить для помощи из-за необходимости улаживания множества ситуаций в Персии, включая движение Кучек-хана. Я договорился об условиях мира с последним и отправил к вам те немногие войска, которые мог. Затем я телеграфировал в Багдад и по мере прибытия войск тут же переправлял их в город.
Следует помнить, что Багдад находится в 900 верстах от Энзели; дорога не очень хорошая, и даже на автомобилях подкрепление не может быстро передвигаться.
Ситуация в Баку сложилась таковой, что там находилось примерно 15 000 почти не обученных бойцов, но вооруженных и вдохновленных пылкой решимостью спасти свой город. Таким образом, я расценил это предложение как весьма благоприятное — имея ядро примерно в 2000–3000 регулярных войск и некоторую артиллерию, гражданские солдаты имели бы возможность выполнять значительную часть чисто оборонительных задач.
К сожалению, власти Баку, по всей видимости, ожидали по меньшей мере 16 000 британских войск и, не имея военных знаний, не рассчитали тот большой промежуток времени, который потребовался для перемещения такого количества войск с запасами, провиантом, боеприпасами, снаряжением и т. д., на расстояние в 900 верст. Они полагали, что данного количества войск будет достаточно, дабы удерживать город в активной обороне (как, впрочем, и следовало ожидать), в то время как гражданская армия Баку полностью отошла бы от линии фронта и занялась подготовкой в тылу. В результате чего, как я понимаю, жители города испытали глубокое разочарование и ощущение того, что они были обмануты своими английскими союзниками. Но следует принять во внимание, что точного количества войск никто не запрашивал и никто не обещал.
Турки не только осаждают Баку, но также угрожают моим коммуникациям в Персии, продвигаясь к Хамадану и Казвину с северо-запада, и им, вероятно, также удастся заставить Кучек-хана нарушить мир, который я недавно заключил с ним. Таким образом, мои трудности с помощью Баку значительно возросли, и войска, предназначенные для нас, пришлось направить в другую сторону, чтобы воспрепятствовать различным турецким поползновениям в направлении дороги Казвин — Хамадан.
В настоящий момент значительного дополнительного усиления британских войск ожидать не приходится, поскольку турецкие войска наступают с запада на мою линию коммуникаций и, в конце концов, вполне возможно, что она будет перерезана и мы окажемся полностью отрезаны от Багдада.
Сегодня утром я присутствовал на фронте во время турецкой атаки на гору Бинагади. Когда я прибыл на место событий, большое число бакинских солдат двигалось по двое и по трое со стороны противника обратно в Баку. Тем временем небольшой британский отряд из семидесяти человек удерживал позицию и запросил контратаку бакинских войск из резерва в деревне Бинагади. Осуществить такую контратаку было несложно, и она наверняка бы имела успех, но ничего подобного не произошло, и моим войскам пришлось отступить, сдав позиции противнику. Я полагаю, что некоторые войска все же выдвинулись вперед, но никакой серьезной поддержки оказано не было.
При таком положении дел в скором времени необходимо будет отвести линию обороны на возвышенность к югу от железнодорожной линии. Это значительно сократит линию фронта, но имеет тот недостаток, что является последним оплотом, любой отход от которого означает сдачу города. Это также предоставляет туркам полное обладание всем Бакинским полуостровом к северу и востоку от города и позволяет им обстреливать город по своему усмотрению с трех направлений.
Тем не менее даже при таком положении сам город и порт могут быть спасены, но только в том случае, если бакинские войска проявят то, чего у них сейчас нет, — боевой дух и решимость не сдаваться. Если же, с другой стороны, подобные отступления будут продолжаться каждый раз, когда ваши войска попадут под обстрел, то дальнейшая оборона Баку стает пустой тратой времени и жизней.
Я, вместе со своими войсками, готов держать оборону до самого конца, но совершенно безнадежно пытаться сделать это с войсками, которые не намерены сражаться.
Баку, 31 августа 1918 года».
Во второй половине дня я получил приглашение от генерала Докучаева присутствовать в 8 часов вечера на военном совете. Я ответил, что не одобряю подобных советов, но если принято решение о проведении такового, то буду рад присутствовать.
Соответственно, в 8 часов вечера я явился в здание правительства в сопровождении полковника Клаттербака и капитана Брэя. Полковник Стоукс также присутствовал в качестве начальника штаба генерала Докучаева.
Я нашел главнокомандующего сидящим за центральным столом с разложенными перед ним картами, и он предложил мне сесть рядом с ним. Вся комната была заполнена членами различных комитетов. Армянский национальный совет в полном составе, все пять диктаторов, делегаты от рабочих, солдатские, матросские и крестьянские депутаты. Казалось маловероятным, что военный совет, проведенный в подобном составе, способен достичь какого-то позитивного результата.
Заседание открыл генерал Докучаев, представивший очень ясную, хотя и пространную оценку ситуации, причем его замечания перемежались с одобрительными или неодобрительными репликами членов различных комитетов. Однако ему позволили, почти не прерывая, закончить свое выступление, и он, наконец, подвел итог своим замечаниям, сказав: «Враг захватил А и В и, вероятно, затем пойдет на С, что сделает D непригодным для обороны и т. д. Поэтому я предлагаю изменить всю линию обороны следующим образом…»
