Все это теперь вертелось вокруг меня в параноидальном грозовом облаке, сквозь которое пробивались громоподобные слова: «Перебор!» Я был виноват. Я был один, без друзей, в изгнании. Мой агент вел себя со мной холодно и бездушно. В моем воображении снег и деревья обступали меня со всех сторон где-то в придуманной мною России. Мне не с кем было поговорить по душам. В чреве моей жены так и не было ребенка. Проходил месяц за месяцем без результата. Каждая менструация Элизабет воспринималась как похоронный звон. Дорогостоящее лечение не помогало ни ей, ни мне. Неясность того, чья репродуктивная система ответственна за наше положение, лишь усиливала депрессию. Мир медицины выглядел очередной игрой в угадайку. Но мы продолжали любить друг друга и обходились без взаимных обвинений. Наше чувство вины было обоюдным, но не высказанным. «Сияние» Кубрика (1980 г.) с его главным героем, сумасшедшим писателем, поразительно напоминало нашу жизнь в то время.

По иронии судьбы единственный человек, который проявил интерес к написанию мною сценария, был печально известный «плохиш», продюсер Дональд Симпсон, голливудский генератор идей, выпустивший «Танец-вспышку» и работавший над «Полицейским из Беверли-Хиллз». Симпсона знали за его жадность до кокса, громкие идеи и манеры мачо. Он увидел во мне, с учетом моего вьетнамского опыта, родственную душу. Тогда он был охвачен идеей превращения в сценарий журнальной статьи о пилотах ВМС США, проходящих обучение близ Сан-Диего. Этот сюжет после многочисленных переработок превратится в «Лучшего стрелка». Симпсон предложил хорошие деньги, и мой агент намекал мне, чтобы я серьезно отнесся к этому проекту. Для меня проблема заключалась в его содержании. Зная Симпсона и его инстинкты, я чувствовал, что это будет грандиозный коммерческий фильм о крутых летчиках-истребителях. Молодой Том Круз отлично подходил на роль одного из них. Но после «Рожденного четвертого июля» у меня были большие сомнения по поводу воспевания военных подвигов. Я отказался от проекта. Симпсону и его партнеру Джерри Брукхаймеру он сулил огромные доходы и для них не имело значения, что фильм «Лучший стрелок», снятый на основе серии дорогостоящих сценариев Тони Скоттом, обрекал этих мускулистых пилотов, рвущихся в бой, на новую войну с русскими — фактически на Третью мировую войну, которая обещала положить конец нашей цивилизации, где Дона уже ждали бы не блокбастеры, деньги, секс и кокаин, а только малоприятная ядерная зима.

Интересная мысль: изменился ли хоть как-то характер американского «героя-бойскаута» в реалиях нашего 2020 года? «Это всего лишь кино, ведь так?» Когда я пишу эти строки, снимают «Лучшего стрелка 2». Я четко осознаю, как ослепляет успех. Патриотизм хорошо продается. Поражения, такие как, например, во Вьетнаме, — нет. Конечно же, «Лучший стрелок» стал самым кассовым фильмом 1986 года ($177 млн только в США). К сожалению, обрюзгший к 1996 году Дон Симпсон преждевременно скончается от сердечной недостаточности в возрасте 52 лет. Поговаривали, что он умер, сидя прямо на унитазе в одной из ванных своего особняка в полном одиночестве и читая вышедшую в 1995-м мою биографию, написанную Джеймсом Риорданом. Надеюсь, что в тот момент он по крайней мере получал удовольствие. Глядя ему в глаза, в которых танцевало бешеное пламя жизни, я всегда ощущал родственную душу.

Одним ясным холодным зимним днем я купил приготовленного барашка и, столь причудливым способом отдавая дань уважения Одиссею и другим персонажам древнегреческих мифов, разложил куски туши на своей лужайке, дополнив их огнем, благовониями и молитвами, в качестве жертвоприношения богам (не знаю уж, чем я их обидел), чтобы снять с себя проклятие, возможно, наложенное на меня за какое-то прегрешение. Я просил снисхождения, особенно у богини мудрости Афины Паллады. Это была странноватая отшельническая церемония, за которой наблюдали лишь мои две изголодавшиеся собаки. Я тщательно взвешивал каждое слово моего обращения к небесам, и мое сердце искренне просило освободить меня как писателя, драматурга, да кого угодно от этой причиняемой самому себе боли. Я позволил собакам сожрать подношение после окончания ритуала. Ведь и древним грекам нужно же было куда-то девать превосходное мясо быков и баранов, принесенных в жертву на погребальном костре Гомера?

Возможно, Афина Паллада прислушалась ко мне.

Вскоре после этого, как гром среди ясного неба, раздался звонок от Майкла Чимино с просьбой навестить его в Манхэттене. Мы с ним уже были шапочно знакомы. При встрече он выразил свой огромный энтузиазм по поводу положенного на полку «Взвода», который, как заявил он с полной уверенностью, только мне будет под силу снять. Я уже многократно проходил этот путь и усомнился в подобной перспективе, однако он настаивал: «Тема Вьетнама снова возвращается». Стэнли Кубрик как раз готовился к съемкам фильма, навеянного Вьетнамом, по мотивам романа «Старики»[99] Густава Хэсфорда, которая выйдет на экраны в 1987-м под названием «Цельнометаллическая оболочка». Слова Майкла звучали для меня как глас вопиющего в пустыне: слабый, но вселяющий надежду. У Майкла была договоренность с тем же Дино Де Лаурентисом, который укокошил «Конана». Майкл тем не менее подчеркнул, что именно он тут главный, а не тот прохвост, которого я видел в Дино, и что он лично будет продюсировать мой фильм. Даже после эпического провала «Врат рая» Чимино с бюджетом в $44 млн вместо заявленных $12 млн, который во многом негативно отразился на взаимоотношениях киностудий и таких независимых режиссеров 1970-х, как Уильям Фридкин, Фрэнсис Форд Коппола, Питер Богданович, Мартин Скорсезе и Дэвид Линч, Дино хотел, чтобы именно Майкл снял для него адаптацию книги «Год дракона» бывшего репортера The New York Times Роберта Дейли. Дино видел здесь перспективу для еще одного хита про нью-йоркских копов наподобие «Французского связного» или его собственного «Серпико», спродюсированного совместно с Брегманом. На этот раз компанию копам составили бы гангстеры из Чайнатауна и героин.

Майкл попросил меня стать его соавтором по сценарию. Ему понравилось «Лицо со шрамом», и он хотел привнести развязный настрой городских улиц в свой детально проработанный сюжет о триадах из Гонконга, которые потихоньку сколачивают себе состояние на торговле опиумом и героином. Книга Дейли была построена вокруг фигуры вымышленного детектива, который многие годы безуспешно пытается поймать китайского бандита. Сама идея мне нравилась. Да и желание такого человека, как Чимино, работать со мной льстило моему самолюбию.

Дино, как и всегда, умел очаровывать, чтобы получить то, что ему было нужно. Он пригласил Марту, свою будущую супругу, Майкла и его партнера-продюсера Джоан Карелли, меня с Элизабет, Фрэнка Ябланса, главу MGM в то время, и его подругу, писательницу Трейси Хотчнер, на празднество по случаю окончания года, которое устраивал на юге Франции. Он привез нас в свое любимое казино, где выиграл $50 тысяч в рулетку после первого же выпавшего номера и проиграл их сразу же при следующем броске шарика. Дино был заядлым азартным игроком. Со своим сильным гортанным акцентом он заявил мне: «Оливер, Warner Brothers убили в прокате твой последний фильм [„Руку“]. Я знаю, что ты можешь быть кинорежиссером. Но тебе нужен продюсер. Очень важно, чтобы на этот раз ты добился успеха». Он звучал очень убедительно. При этом, перечитав «Взвод», он предупредил меня, что нужно «вырезать все непристойные словечки. Я не хочу еще одно „Лицо со шрамом“». Его предложение заключалось в следующем: за сценарий «Года дракона» мне заплатят сумму, равную половине гонорара за «Лицо со шрамом»; Дино же совместно с Майклом спродюсирует «Взвод» со мной в качестве режиссера, без звездных актеров и с бюджетом не более $7 млн. Мы отметили заключение сделки в Le Pirate, известном французском ресторане на холмах на курорте Рокебрюн-Кап-Мартен, неподалеку от границы с Италией. Здесь мы, следуя примеру грека Зорбы из одноименного фильма, разбили три сотни тарелок и две сотни рюмок и поели чечевицы за счастье в новом году. Мы танцевали на столах, ходили «паровозиком», швырялись во все стороны бутылками и тарелками, мечами открывали полуторалитровые бутылки шампанского и, будто сумасшедшие дети, бегали по пляжу под полуночным фейерверком. 1984-й обещал быть отличным годом, вопреки пророчеству Джорджа Оруэлла. Я наконец-то смогу снять фильм, который мне хочется. Что могло быть хуже, чем 1983-й с его накалом страстей вокруг «Лица со шрамом» и «Неповиновения»? Я так ждал этот год! Битые тарелки сгрудились по углам, рядом с опустошенными бутылками из-под шампанского. Я осознавал: слишком все хорошо, чтобы быть правдой. Но очень уж хотелось верить в это, да и выбора у меня особо не было.