вшитых туда бамбуковых планок, Дао Гань мог придавать мешку самые разные формы — от приземистого тюка с бельем до продолговатого мешка с книгами.

На этот раз Дао Гань соединил планки так, что сверток превратился в суму с плотницким инструментом. Перевоплощение заняло несколько секунд, и вскоре Дао Гань уже спускался по дорожке, согнувшись, будто сверток, который он нес под мышкой, был и вправду тяжелый.

Дорожка вела к изящному маленькому павильону, стоявшему в тени старой искривленной сосны. Краснолаковые, со скругленными медными ручками створки дверей были раскрыты, два послушника мели пол. Переступив высокий порог, Дао Гань, ни слова не говоря, прямиком направился к большой кровати, стоявшей у дальней стены. Крякнув, он присел, достал бечевку и стал измерять кровать.

Один из молодых монахов сказал:

— Что, опять меняем обстановку?

— Не твое дело, — рявкнул Дао Гань, — или завидно, что бедный плотник заработает пару медяков?

Монахи расхохотались и вышли из павильона. Оставшись один, Дао Гань встал и осмотрелся.

Окон в комнате не было, за исключением круглого отверстия под самым потолком в стене, у которого стояла кровать, но оно было настолько узкое, что и ребенок не смог бы пролезть. Кровать, которой он якобы занимался, была сделана из черного дерева и инкрустирована перламутром. Покрывала и подушки были из тяжелой парчи. У кровати стоял резной столик красного дерева с чайником и чайным сервизом тонкого фарфора. Справа висела великолепная, во всю стену, картина с вышивкой и красками на шелке, изображавшая богиню Гуаньинь. У стены напротив стоял тонкой работы туалетный столик из красного дерева. На нем была курильница и две свечи. Больше никакой мебели в комнате не было, разве что скамеечка для ног. Хотя комната была только что убрана и проветрена, в воздухе висел тяжелый аромат благовоний.

— Теперь, — сказал себе Дао Гань, — надо найти потайной ход.

Сначала он осмотрел наиболее вероятное место — стену за картиной. Он тщательно простучал ее, попробовал найти неровности, выдающие потайную дверь, но безрезультатно. Тогда он занялся другими стенами, изучив каждый сантиметр. Он отодвинул кровать от стены и придирчиво осмотрел ее со всех сторон. Затем, забравшись на туалетный столик, он ощупал стену вокруг круглого окна, ища выдвижную раму, увеличивающую оконный проем. Но и здесь его усилия оказались тщетными.

Это сильно раздосадовало Дао Ганя: он гордился знанием подобных ухищрений.

В старых особняках, подумал он, встречаются потайные двери в полу. Можно предположить, что монахи сумели проделать тайный ход в стене, но большие работы по рытью подземных ходов им не удалось бы скрыть от окружающих. И все же иного выхода не было.

Дао Гань закатал толстый ковер, лежавший перед кроватью, и встал на колени. Он склонился над плитами, пытаясь подцепить их лезвием ножа. Но безуспешно.

Так как оставаться в павильоне слишком долго было рискованно, пришлось отступиться. Уходя, он бегло осмотрел дверные петли, пытаясь обнаружить какую-нибудь хитрость. Но петли были в полном порядке. Дао Гань со вздохом закрыл за собой двустворчатые двери, уделив несколько мгновений замку, надежному во всех отношениях.

Когда он шел по дорожке, трое монахов, попавшихся ему навстречу, увидели лишь сердитого плотника с инструментами под мышкой.

В кустах, у самого выхода, Дао Гань переоделся и выскользнул наружу.

Он послонялся по внутреннему дворику и определил расположение монашеских келий, а также комнат для гостей, где мужья отдыхали в ожидании своих жен.

Приблизившись к главным воротам, он вошел в каморку привратника и застал тех самых трех монахов, что сидели там с утра.

— Премного благодарен за деньги, — вежливо обратился Дао Гань к старшему из них, не собираясь доставать из рукава две связки монет. Возникла неловкая пауза, и старший монах предложил ему выпить чашку чая.

Дао Гань любезно согласился. И вскоре они вчетвером сидели за квадратным столиком, попивая крепкий чай, который обычно подают в буддийских монастырях.

— А вы, братья, — начал Дао Гань, вовлекая их в разговор, — похоже, не любите тратить монету. Я так и не истратил денег, которые вы одолжили мне, потому что, когда я захотел вынуть и снять несколько медяков, чтобы заплатить за благовония, оказалось, что веревка-то без узла. Как же я мог развязать ее?

— Странные вещи ты говоришь, — отозвался молодой монах. — Покажи-ка мне связку!

Дао Гань достал из рукава связку монет и передал ее монаху, который быстро перебрал ее.

— Вот, — торжествующе сказал он, — если это не узел, то я ничего не понимаю в узлах!

Дао Гань взял связку, даже не взглянув на нее, и обратился к старшему монаху:

— Колдовство какое-то! Готов поспорить на пятьдесят монет, что на этой веревке нет узла.

— Идет! — азартно крикнул молодой монах.

Дао Гань подхватил связку, несколько раз крутанул ее в воздухе, после чего отдал монаху со словами:

— И где же тут узел?

Монахи втроем торопясь перебирали нить, но все же, как ни старались, не могли найти узла в связке монет.

Дао Гань преспокойно убрал выигранные деньги в рукав. Бросив на стол одну монету, он сказал:

— Даю вам шанс отыграться. Подбросьте денежку, я ставлю пятьдесят медяков, что выпадет решка.

— Играю, — сказал старший монах и подбросил монету.

Выпала решка.

— Теперь я вам не должен, и мы в расчете, — сказал Дао Гань. — Но чтобы не оставлять вас в убытке, я хотел бы продать вам мой слиток серебра за пятьдесят монет. — С этими словами он вновь достал слиток серебра и взвесил его на ладони.

Это окончательно сбило с толку монахов. Старший из них подумал, что Дао Гань немного не в себе, но упускать слиток серебра, предлагаемый за бесценок, он не собирался. Поэтому он достал еще связку монет и положил ее на стол.

— Выгодная сделка, — заметил Дао Гань. — Вы приобрели такой прекрасный слиток, да и легкий к тому же.

Он подул на него. Слиток заскользил по столу. Оказалось, что это искусная подделка из фольги.

Дао Гань опустил связку монет в рукав и вынул оттуда другую. Он показал монахам, что нить завязана особым узлом. Узел перемещался по нити, и, сдавив его кончиками пальцев, можно было придать ему форму, соответствующую прорези в монете. Если перебирать монеты, узел найти невозможно: он передвигается вместе с той монетой, в квадратное отверстие которой попадает. И напоследок Дао Гань перевернул монету, которую только что подбрасывали, — с обратной стороны тоже была решка.

Монахи захохотали: теперь им стало ясно, что Дао Гань — профессиональный мошенник.

— Урок, преподнесенный вам, — мягко заметил Дао Гань, — обошелся вам в пятьдесят монет. А теперь, с вашего позволения,