А теперь у него на руках оказался Эшворд-холл со всеми вытекавшими отсюда заботами и хлопотами, а также место в парламенте, и, что самое главное, перед ним стал маячить идеал джентльмена и политического деятеля. Он сам поставил перед собой образец и хотел его достигнуть. В эти выходные Рэдли познавал свою истинную цену, и Питт ни разу не слышал, чтобы он пожаловался на трудность положения. Политик принял бремя ответственности и нес его скромно и элегантно. Если это бремя и пугало его, то он никак этого не показывал – пожалуй, вот только сейчас, когда он взглянул прямо в глаза Томасу, тот заметил тень страха, в котором Джек не признавался даже самому себе.

– Воротничок слишком трет, – сказал Рэдли с насмешкой над своей собственной привередливостью и пальцем оттянул его от горла. – Такое чувство, будто меня душат.

– И душат не только во время совещания, но и завтрака? – сочувственно вздохнул его свояк.

Джек, пожав плечами, ответил не сразу:

– Да, нужно терпение Иова, чтобы подвести их к состоянию вообще обсуждать что-то, имеющее хоть какую-то важность. Не знаю, чего Гревилл хотел всем этим добиться. Каждый раз, когда мне кажется, что кто-нибудь из них меняет направление мыслей, все внезапно рушится. – Он положил руку на несущий столб лестницы и слегка прислонился к нему, как к опоре. – Никогда и не подозревал, как сильны старинные ненависть и вражда до сих пор, как глубоко они укоренились. У этих людей они впитались в плоть и кровь, до мозга костей. Ненависть стала частью их существа; они льнут к старым распрям, лелеют их, словно, утратив ненависть, они потеряют самих себя. Что мне с этим делать, Томас?

– Если б я знал, то уже сказал бы тебе, – тихо ответил Питт и коснулся руки Джека. – Не думаю, что Гревилл справился бы со всем этим лучше тебя. Вон, Гладстону и вовсе не удалось ничего сделать.

Полицейскому хотелось бы найти слова поубедительнее, чтобы его родственник почувствовал, как он тепло к нему относится и как его уважает, но он никак не мог подобрать эти нужные слова. Все, что приходило ему в голову, было слишком легковесно, слишком невыразительно, чтобы передать, что он вполне понимает реальные трудности, ту ненависть и чувство обездоленности, переполнявшие зал для совещаний, с которыми Джеку приходилось сражаться в одиночку каждое утро, а потом еще и всю вторую половину дня.

Питт убрал руку и сунул ее в карман.

– Не знаю, сумел бы я с ними справиться на твоем месте, – честно признался он.

Рэдли коротко рассмеялся.

– Мы стараемся не утонуть в море безумия, – ответил он, – но, может быть, плывем не в том направлении… Надо сменить воротничок. Между прочим, твой сбился на сторону, но лучше не поправлять. Это нечто твое, знакомое, в мире, где все чуждо и до ужаса враждебно. И запонки тоже не поправляй. Просто не вынимай руки из карманов.

Джек быстро улыбнулся, легко и светло, как всегда, и, прежде чем Томас успел что-либо ответить, быстро зашагал вверх по лестнице, перешагивая сразу через две ступеньки.

Суперинтендант направился в другую сторону. Он прошел через коридор и уже подходил к двери, ведущей в помещение для слуг, когда услышал за спиной быстрые, легкие шаги и кто-то его позвал.

Он обернулся и увидел Джастину. Лицо у девушки было очень озабоченным. Томас сразу же испугался, что с Юдорой случилось что-то нехорошее. Ее не было за завтраком, хотя, конечно, никто и не ожидал ее прихода.

Тем временем мисс Беринг поравнялась с ним.

– Мистер Питт, пожалуйста, вы можете уделить мне несколько минут для разговора? – попросила она.

– Разумеется. В чем дело?

Юная леди указала на утреннюю гостиную, рядом с кабинетом Джека. Они стояли напротив ее двери.

– Мы не можем туда удалиться? – спросила Джастина. – Думаю, что так рано эта комната еще никому не может понадобиться.

Суперинтендант подчинился и, войдя первым, придержал для дверь для девушки, когда та входила. Она двигалась с удивительной, неповторимой грацией, высоко держа голову и выпрямившись, как струна, и в то же время с мягкостью и негой, не свойственной светским дамам естественностью и простотой.

– В чем дело? – спросил Томас, закрыв дверь.

Мисс Беринг стояла перед ним с таким открытым, чистым лицом… И впервые за все это время он заметил, что ей не по себе, что она колеблется и что слева на подбородке у нее подрагивает жилка. Все случившееся, наверное, кажется ей ужасающим. Она приехала в незнакомый дом по приглашению человека, за которого собирается выйти замуж, приехала, чтобы представиться его родным. А вместо этого попала в самое пекло политической конференции по крайне деликатному и сложному вопросу. А на следующее после приезда утро проснулась, чтобы узнать об убийстве отца своего жениха и приступить к долгой и утомительной задаче, пытаясь утешить вдову убитого, поддерживая ее, в то время как самой ей надлежало быть счастливой нареченной и центром всеобщего внимания.

Питт восхищался ее мужеством, достоинством и неоспоримым изяществом, с которыми она переносила свалившееся на нее бремя обязанностей. Да, Пирс нашел себе замечательную невесту. Томас не удивлялся его желанию жениться на ней и тому, что он скорее известил родителей о своем намерении, чем спросил их позволения.

– Мистер Питт, – начала Джастина тихим голосом, – миссис Гревилл сообщила мне то, что вы обязаны были по долгу службы рассказать ей о горничной Долл Эванс.

Она глубоко вздохнула. Суперинтендант заметил, как натянулась ткань на лифе ее платья. Казалось, девушка тщательно выбирает слова, не будучи уверенной, что ей вообще стоит говорить на эту тему.

– Я сожалею, что мне пришлось ей об этом сказать, – ответил Томас. – Я бы многое хотел скрыть от нее.

– Да, знаю, – Джастина едва заметно улыбнулась. – На свете есть много истин, которые лучше бы не знать. Жизнь достаточно тяжела и так, с тем знанием, что для нас необходимо. Гораздо легче справиться с трудностями, если мы не знаем, как они серьезны. А когда все лежит в развалинах, то сил может не хватить. Теряешь даже мужество, необходимое, чтобы попытаться их преодолеть, а это значит, что вы уже, с самого начала, потерпели поражение.

– Что вы хотите всем этим сказать, мисс Беринг? Я в любом случае не могу взять обратно то, что уже ей рассказал. Я бы ни за что не стал этого делать, не уверившись, насколько это в моих силах, что все рассказанное – правда.

– Понимаю. Но вы действительно уверены в том, что все так и было?

– Мисс Эванс сама обо всем рассказала горничной моей жены. Грейси очень не хотелось обманывать доверия Долл, но она понимала, что случившееся с ней может быть мотивом преступления. А то, что произошло, – очень веское основание для убийства. Вы, конечно, тоже это понимаете? – спросил Томас мягко.

– Да. – Лицо девушки выражало сильное волнение. – Если он действительно так с нею поступил, тогда я могу… могу понять ее уверенность, что он заслужил смерть. И мне кажется, что он и в самом ее деле заслужил. По-видимому, у него были… связи и с другими женщинами, знакомыми… но, мистер Питт, этих женщин в доме сейчас нет. Разве не важно, кто именно сейчас находится в доме и кто мог убить мистера Гревилла? Может быть, вам похоронить все другие его прегрешения вместе с ним? Ради миссис Гревилл и Пирса… и даже ради бедняжки Долл? В конце концов, она почти не отходила от своей госпожи в тот промежуток времени, когда он был убит. И…