– И что?

Мисс Беринг снова напряглась, а лицо ее выразило еще более сильное волнение.

– Но вы не знаете, соответствует истине история, рассказанная Долл, или нет. Да, конечно, она была беременна, и, хотя об этом невозможно спокойно говорить, у нее не оставалось другого выхода, как сделать аборт. Для ребенка это был лучший вид смерти. Но как вы можете быть уверены, что вся ответственность лежала на мистере Гревилле?

Томас посмотрел на нее в замешательстве:

– Но Долл сказала, что это именно Гревилл. Кто… что вы хотите сказать? Что она обвинила в своей беременности его, в то время как виноват был кто-то другой? Но почему? Ведь именно Гревилл погиб… был убит. Обвинение включает ее в число подозреваемых, иначе никому бы и в голову не пришло ее подозревать. Это бессмысленно.

Джастина тоже пристально смотрела на полицейского, широко раскрыв почти черные глаза и стоя в напряженной позе, словно животное, приготовившееся к прыжку. Неужели она так влюблена в Пирса, что столь яростно, столь категорично защищает его отца? Томас восхитился способностью так сильно любить. Да, не случайно у этой девушки столь неповторимое лицо – оно не просто красиво, но свидетельствует о ее большей внутренней силе.

– Нет, не бессмысленно, – возразила мисс Беринг. – Если она уже успела рассказать кому-нибудь, что это Гревилл, ей необходимо стоять на своем. И теперь ей лучше было бы самой сказать об этом кому-то, до того, как это сделал бы кто-нибудь другой – ведь тогда создалось бы впечатление, что она утаила этот факт и солгала. Вот почему Долл все рассказала Грейси – она знала, что это обязательно дойдет до вас.

– Она не могла этого знать. Грейси как раз едва не скрыла это от меня.

Джастина несколько иронично улыбнулась:

– Вот уж действительно, мистер Питт! Ведь вы же знаете, что преданность Грейси вам в конце концов одержала бы верх над всеми колебаниями и она нашла бы для этого с десяток оправданий. Что и произошло. И Долл тоже должна была это понимать.

– Но Долл не знала, что ее трагедия известна кому-нибудь еще, – возразил суперинтендант.

– Это она так сказала? – изящно подняла бровки девушка.

– Ну, хорошо, возможно, это и не так, – уступил Томас. – Допустим, по крайней мере еще один человек из слуг знал об этом, но я сомневаюсь, что ему это рассказала сама Долл.

– Ему? – поспешно переспросила Джастина. – Нет, скорее всего, она доверилась кому-нибудь из женщин или они сами обо всем догадались. Это первое, что приходит женщине на ум, мистер Питт, когда другой женщине нездоровится. Да они бы почувствовали неладное уже тогда, когда ее изнасиловали!.. Если, конечно, это было насилие. Или когда ее соблазнили, что больше похоже на правду. Женщины очень наблюдательны, вы же сами знаете. Мы видим в людях мельчайшую перемену и очень хорошо понимаем, что происходит с представительницами нашего пола. Я бы удивилась, если бы по крайней мере кухарка или домоправительница ничего не знали о том случае.

– Значит, по-вашему, она сказала им, что это хозяин, предпочтя не называть имя настоящего виновника ее беременности? – Питту все еще трудно было поверить в эту версию, однако с каждой минутой она казалась ему все более убедительной. – Но почему? Ведь это опасно – сказать такое… Представляете, что было бы, узнай министр об этом? – продолжал он сомневаться.

– А кто бы ему доложил? И если бы виноват был кто-нибудь из слуг-мужчин, то женщины-служанки, наверное, сплотились бы, чтобы защитить его. В конце концов, она же никому ничего не рассказывала за стенами дома. Мистер Гревилл так никогда ни о чем не узнал бы, и, разумеется, миссис Гревилл и Пирс тоже.

Томас еще раз со всей серьезностью обдумал это предположение. Да, все выглядело вполне логично.

Джастина между тем заметила, что он сомневается.

– Неужели вы действительно полагаете, что политик и дипломат такого ранга, как мистер Гревилл, стал бы соблазнять горничную в своем собственном доме? – настаивала она. – Мистер Питт, это преступление, политическое самоубийство. Мистер Гревилл был блестящим специалистом в своей области. Впервые за жизнь целого поколения возникла вполне реальная возможность продвинуться вперед в решении ирландской проблемы, и это его заслуга. Это его дипломатическое искусство, его гениальная политика за столом переговоров привели к такому результату. Это было по силам только ему. Именно поэтому его и убили… именно здесь… и теперь.

Ее лицо внезапно сильно омрачилось, а тело еще больше напряглось от волнения.

– Может быть, мистер Рэдли не сказал вам – он, наверное, не хотел кого-нибудь еще пугать, – но вчера произошло очень неприятное событие, когда на террасу сверху упала ваза, всего в ярде от него, – рассказала она. – Если бы она упала на нашего хозяина, то, несомненно, убила бы его. И все потому, что он так успешно заменил на переговорах мистера Гревилла… Нет, это дело политическое, мистер Питт. И, пожалуйста, дайте возможность его семье прийти в себя от первого горя и сожалеть о его смерти, не утрачивая о нем добрых воспоминаний.

Суперинтендант посмотрел на лицо девушки, дышавшее такой искренностью. Она страстно верила в то, что говорила. И ее легко было понять. Он бы тоже хотел защитить Юдору от излишних страданий.

– Вы очень высокого мнения о покойном министре, – сказал он серьезно.

– Да, конечно. Я ведь много о нем знаю, мистер Питт. Я собираюсь замуж за его сына. Ищите человека, который завидовал его блестящим талантам, кто опасался его достижений… и в чьих интересах оставить ирландскую проблему нерешенной.

– Мисс Беринг… – начал было Томас, но больше он ничего сказать не успел. Раздался сокрушительный взрыв. Стены дрогнули, пол заколебался. Зеркало над камином разлетелось на куски, и в воздухе повисло облако пыли.

Газовые светильники брызнули осколками на пол. А в коридоре кто-то громко закричал.

Потом грохот стих, и остался только женский крик. Несколько минут Питт стоял, не шевелясь. Он был оглушен и не понимал, что случилось. Наконец ему все стало ясно. Это бомба! Кто-то взорвал в доме динамит. Томас круто развернулся и выскочил за дверь.

Коридор был полон дыма и пыли. Суперинтендант не смог даже разглядеть, кто кричит, но дверь кабинета Джека висела на одной петле; маленький столик, стоявший за ней в коридоре, лежал на полу, разнесенный в щепки. Пыль постепенно улеглась. Ее развеял холодный сквозняк, дувший через разбитые окна и дверь. На полу лежал оглушенный взрывом Финн Хеннесси.

Женщина все кричала – это была одна из горничных.

Джек!

С замиранием сердца Питт пробрался в кабинет, даже не позаботившись как-то укрепить остаток двери. Повсюду были видны обломки дерева, пахло газом и горящей шерстью. От ветра надулись, как паруса, а затем опали разорванные внизу шторы. На ковре грудами валялись книги. Запах гари усиливался. Очевидно, сквозняком выбросило угли из горящего камина.