бежать, без денег до Бальсоры добраться было нельзя. Он затаил в душе мысль при первой возможности обратиться к калифу.

На следующий день новый слуга был водворен в лавку Калум-Бека. Купец показал Саиду все шали и покрывала и объяснил ему, в чем должна состоять его служба. Она состояла в том, что Саид, одетый приказчиком, становился у дверей лавки, с шалью на одной руке и покрывалом в другой. Он должен был зазывать покупателей, мужчин и женщин, показывать свой товар, говорить цену и приглашать в лавку. Теперь Саид понял, чем имел счастье привлечь внимание Калум-Бека. Купец был некрасивый, скверный старикашка, и нередко соседи или прохожие отпускали на его счет остроты, а женщины прямо звали его пугалом; зато все с удовольствием засматривались на красивого, статного Саида и находили, что он особенно красиво держит товар и с достоинством зазывает покупателей.

Калум-Бек скоро убедился, что торговля пошла много прибыльнее со времени появления молодого человека; он стал приветливее относиться к нему, лучше кормить его и заботиться о том, чтоб одежда его была как можно красивее. Саида весьма мало трогала такая корыстная заботливость хозяина и денно и нощно мечтал он лишь о том, как бы поскорее вернуться на родину.

Однажды торговля у Калума шла особенно бойко и все мальчики, разносившие товары, были разосланы. Вошла еще какая-то женщина и что-то купила. Она просила отнести ей товар на дом. «Через полчаса все будет у вас», — отвечал Калум-Бек, — «а теперь, к сожалению, ни одного свободного мальчика нет. Подождите, пожалуйста, или позвольте взять носильщика из другой лавки».

— «Какой же вы купец, что предлагаете покупателям чужих разносчиков?» — воскликнула женщина. — «Не может разве малый исчезнуть в толкотне с моею покупкою? И к кому мне тогда обратиться? Нет, нет, ваша обязанность, по правилам базара, доставить мне пакет на дом и я имею право это требовать».

— «Так подождите же полчасика, сударыня!» — продолжал купец, боязливо озираясь. — «Все мои разносчики заняты».

— «Это не лавка, раз нет разносчиков», — возразила гневно женщина. — «Да вот там какой-то лентяй стоит; иди сюда, молодец, бери пакет и неси за мною».

— «Стой, стой!» — крикнул Калум-Бек в ужасе. — «Это моя вывеска, мой зазывальщик, мой магнит! Ему нельзя отходить от лавки!»

— «Вот еще глупости!» — решила женщина и без дальнейших рассуждений сунула Саиду свой сверток. «Что за купец и какие это товары, которые сами за себя не стоят и где требуется такой верзила для вывески. Иди, иди, голубчик, верно судьба твоя получить на чай сегодня».

— «Так беги во имя Аримана и всех бесов», — злобно шепнул Калум-Бек своему магниту, — «и смотри, скорее возвращайся. Старая ведьма весь бы базар сюда согнала, вздумай я далее противоречить ей».

Саид шел за женщиною и удивлялся, как легко и быстро неслась она по тесным улицам. Они остановились у великолепного дома; она постучала, двери распахнулись; она поднялась по мраморной лестнице и кивнула Саиду следовать за нею. Она вошла в высокую обширную залу и Саид был поражен невиданным великолепием убранства. Женщина опустилась на подушку, велела юноше положить сверток рядом, подала ему серебряную монетку и отпустила домой.

Он уже удалялся, когда чистый серебристый голос окликнул его: «Саид!» Пораженный, он остановился. Вместо пожилой женщины на подушках сидела молодая, чудно красивая женщина, окруженная целою свитою невольниц.

Саид молча скрестил руки и почтительно поклонился.

— «Саид, милый мальчик», — заговорила красавица, — «я очень сожалею о всех невзгодах, которые привели тебя в Багдад, но это единственное место, где может разрешиться твоя судьба, раз ты имел неосторожность покинуть дом до двадцатилетнего возраста. Саид, свисток у тебя?»

— «Конечно, у меня», — радостно воскликнул он, вынимая золотую цепочку; — «а вы верно благодетельная фея, которая меня им наградила при рождении».

— «Я — друг твоей матери», — уклончиво отвечала фея, — «а так же и твой, пока ты останешься таким, как есть. Ах, если б легкомысленный отец твой последовал моему совету. Ты многого бы избегнул!»

— «Да уж верно так суждено!» — беззаботно возразил Саид. — «А теперь, благодетельная фея, запрягите-ка хороший северовосточный ветер в свою облачную колесницу, прихватите меня и помчимся к отцу. Я там спокойно выжду остальные шесть месяцев и обещаю никуда не выезжать».

Волшебница улыбнулась. «Вот ты как с нашей сестрою разговариваешь», — сказала она, — «но, бедный мой Саид! Вне твоего отечества я ничего сверхъестественного для тебя сделать не могу. Даже не могу избавить тебя от презренного Калум-Бека! Он стоит под покровительством твоего могучего врага».

— «Так у меня даже враг есть?» — воскликнул Саид. — «Ну, его влияние я довольно таки испытал. А советом можете мне помочь. Не пойти ли мне к калифу просить защиты? Он умный человек, он избавит меня от Калум-Бека».

— «Да, Гарун мудрый человек», — возразила фея. — «Но он, к сожалению, тоже человек. Он доверяет своему Мессура, как самому себе, в чем он, пожалуй, прав, так как имел много случаев убедиться в честности и преданности верного каммерария. Мессур же тоже доверяет своему брату, как самому себе, и в этом, конечно, неправ, так как Калум-Бек совсем скверный человек, хотя и родственник Мессура. Калум человек хитрый и тотчас по приезде переговорил со своим двоюродным братом и наплел, Аллах ведает что, про тебя; все это уже передано калифу и, явись ты сейчас во дворец Гаруну, ты будешь плохо принят, так как доверие к тебе подорвано. Но есть другие пути приблизиться к нему и в звездах написано, что ты со временем будешь в большой милости у него.

— «Скверно, если так!» — печально проговорил Саид. — «Придется мне видно еще некоторое время стеречь лавку противного Калум-Бека. Но, может, вам возможно оказать мне небольшую милость, милостивая покровительница? Я привык владеть оружием и любимое мое удовольствие — это воинские игры, где состязаются в борьбе тупыми мечами, копьями, стрельбою из лука. Здесь каждую неделю происходят такие состязания между благороднейшими юношами города. Но в