раз богатый, возраст не имеет значения. Если речь идет о спортивном сексе, то это только… Один из двух мужиков середняк, второй Максудов. Максудов! Да, Игорь. Только он подходит на роль партнера по сексу, любовниками назвать подобную связь язык не поворачивается.

– Второй точно не подходит? В среднем возрасте мужчины…

– Не-е-ет… – протянул Савелий со знанием дела. – Его доход такой же, как у Максудова, но он еще и глубоко женат, и ближе к полтиннику ему. А старый претендент на тело Микулишны должен иметь безумно много бабок, чтобы оплачивать ее хотелки за то, что она станет его престижем. Почему вы смеетесь? (Да, Алена и Черновол хохотали, непонятно над чем.) Я говорю так, как сама Мики определила свои приоритеты, да-да, с ее слов, а не придумал.

– Значит, Максудов? – задумался Арнольд Петрович. – Что ж, присмотрим за ним. Савелий, удалось поставить жучок?

– Да, когда якобы в туалет ушел. Правда, не уверен, что поставил удачно, далековато от кровати, а лично я, находясь дома, поговорить по телефону люблю лежа. Короче, в шпионы не гожусь. У меня вопрос…

– Валяй, – разрешил Черновол.

– Когда Артур сидел в СИЗО, я обнаружил жучки в особняке. Признавайтесь, это вы постарались?

Арнольд Петрович попал в затруднение, выпятил губу и:

– Нет. Я бы знал, без меня такие вопросы не решаются. М-да, серьезные ребята взялись за вас.

– За Артура, – поправил Ярцев. – Я тогда еще не жил в его доме.

– Максудов… – повторил Черновол. – А как человек он каков?

– Исполнительный. Обязательный. Чем-то похож на Черновола Арнольда Петровича, знаете такого?

– Интересно чем? – оживился Черновол.

– А ты, Петрович, не знаешь, на что сам способен? – провокационно улыбался Савелий, уже не чувствуя неприязни к следователю. – Замкнутый. Отстраненный. Недоверчивый. Подозрительный.

– Хе-хе… – Кажется, Черновол остался доволен характеристикой, что тоже выходит за рамки логики.

Так и доехали до прокуратуры, где во дворе следователь пересел в свой внедорожник, а Савелий с Аленой поехали дальше.

Артур писал мемуары по совету Ярцева…

…восстанавливая встречи, диалоги, погоду, настроение и массу глупых мелочей. Это оказалось весьма трудным делом. Чтобы воссоздать детали, нужно полностью погрузиться в прошлое, а память затуманилась попойками, бабами, бешеными тратами, кратковременными друзьями, не оставившими следа в душе. Может быть, среди них, кого Артур не запомнил, и были те, кто ненавязчиво и упорно сводил его с Кларой? Не мог он ответить себе же на вопрос: почему женился на ней? И никак не получалось через повествование понять данный казус. Смотрел в монитор, стучал по клаве, перечитывал дурацкий текст, потом уничтожал написанное и снова пытался… М-да, упражнение не удавалось.

Артур услышал, как за окном, во дворе, стал раздаваться размеренный звук шарканья, не ног, а широкое и неопределенное шарканье. Он снова сосредоточился на себе, ведь что-то толкнуло его… «Деньги к деньгам, это закон» – фраза именно в то время залезла в подсознание, а кто ее сказал?

– Эмма? Кстати, она убеждала меня «стать счастливчиком»…

Шарк. Пауза… Шарк. Пауза…

Но она иначе говорила: «Артур, ты же не дурак, тебе остается, что называется, нагнуться и поднять сокровище, больше ничего не надо делать. И тебе доступен весь мир. Ты бог. Браки, может, и заключаются на небесах, но совершаются на земле, успешные – по уму, глупые – от чувств…»

– Боги не живут в подполье, Эмма, – сказал он вслух с сожалением. – Бог сейчас прячется от всех, а тебя вообще нет.

Да, именно она капала на мозги чаще других, наверное, Клара ей платила за сводничество, уж очень назойливо Эмма это делала. Но присваивать ей статус главной интриганки, работающей на перспективу… перебор. Эмма была не так умна, не так коварна, не так расчетлива, потому что все они приблизительно одинаковые, на его взгляд. Среда, в которой вращалась Клара, других не терпит и выталкивает, другие не приживаются там, поэтому Артур после отрезвления терпеть не мог этих баб, а они его побаивались.

Однако! Савелий не зря подкинул упражнение, некоторые эпизоды Артур начал понимать только сейчас. Что же припомнилось, когда подробно прокачал в памяти Эмму? Собственно мелочи, при всем при том из них складывается общая картина. Его приглашали на сборища разные люди, а в компаниях обязательно он встречал Клару в сопровождении Эмми и тупой дуры Мики, так слово за слово, выпивка, танец…

Тьфу ты, черт, совсем не соблазнительная баба однажды неожиданно очутилась в его постели! Вытащить ее оттуда оказалось весьма проблематичным делом, Клара прилипла к нему, как банный лист к заднице – не отодрать. Встречаясь с ним в любом месте, она демонстрировала, что между ними связь – обнимала его, целовала, ластилась, брала под руку, знакомила, не сводила влюбленных глаз. Артур начинал злиться и вдруг – бац, подарок! Причем она точно знала, в какую секунду надо вручить и как это сделать, чтобы он не посмел отказаться. А подарки – не хрен собачий – заколка для галстука из белого золота с бриллиантами, запонки с бриллиантами, запонки с изумрудами, всякие визитницы, обереги на цепочках и часы, часы, часы… будто у него шесть рук! Дорогие – не то слово.

В сердцах Артур стащил с руки браслет с часами, кинул на стол – да, эти часы тоже подарок нелюбимой жены. Выйдет сухим из трясины, купит себе простые, какие носят обычные работяги – без понтов, а подношения Клары раздарит. Да, подарками она незаметно, но упорно ставила его в зависимость, а окружающие их начали воспринимать как состоявшуюся пару. Артуру неудобно было оттолкнуть ее, да и жалко – она же так старалась угодить ему. И в какой-то момент он стал готов последовать совету Эммы – по уму строить свою жизнь, и раз не может прогнать Клару, то хотя бы стать богом.

– И построил. И стал.

Шарк. Пауза… Шарк. Пауза… И смех женский…

Да что же это шаркает? Артур встал из-за стола, подошел к окну и глянул вниз, да так и остался стоять. Снег перестал валить, под фонарем два человека расчищали снег, прокладывая дорожки. Тихон и Людмила. Они дружно работали большими деревянными лопатами, переговаривались, пересмеивались. Людочка чаще останавливалась отдыхать, комья мокрого снега для нее тяжеловаты, а Тихон работал размеренно, не переставая.

Что почувствовал Артур? Ревность? Нет. Не имел права. Зависть? Да. Он сидит взаперти и не знает, когда выйдет на волю, но здесь все равно лучше, чем в камере. Ощущать себя небожителем классно, но почему-то никто не задумывается, что место в облаках неустойчивое, его легко может занять другой претендент, столкнув тебя на землю. И Артур