– Не припомню, чтобы в книге, которую ты читала, было столько разговоров.

Я извивалась, пока он щекотал и целовал мои раздвинутые ноги, все ближе и ближе подбираясь к тому, что мне было нужно.

– Зачем ты это делаешь? – спросила я, ведь он все еще был полностью одет и собирался сделать так, чтобы кончила только я, хотя минуту назад я чувствовала, как он и сам возбужден. Несмотря на завесу удовольствия, которая застлала мое сознание, какая-то часть моего разума, всегда помнящая об опасности, отметила это. – Что тебе от меня нужно?

– Зачем? – Он укусил меня, и я воскликнула от еще одного ощущения, наложившегося на все остальные. – Я же говорил тебе, Кэтрин. Это трагедия, когда в прекрасное пламя больше не подбрасывают дров и оно затухает настолько, что даже не знает, что оно пламя.

А затем он лизнул. Прямо в центре. Это было самое горячее и возвышающее, чем все, что я когда-либо знала.

Каждая мышца во мне была готова разорваться от напряжения, я выгнулась на подушках и позволила своему крику разнестись по пещеристым сводам библиотеки.

Он остановился, проведя языком всего лишь один раз, но этого хватило, чтобы пронзить меня насквозь, заставив дыхание участиться, а тело запульсировать в требовательном ритме, который может убить меня, если не найдет разрядки.

Бастиан прикусил губу и простонал.

– Звезды ясные, ты невероятна на вкус, – сказал он так тихо, что я едва расслышала его за стуком собственного сердца. – Что касается того, что я хочу от тебя… – Он провел большим пальцем по тому же пути, что и его язык, скользнув по моим складочкам и нащупав клитор, отчего я подавленно всхлипнула и подтянулась на своих оковах. – Прямо сейчас я хочу, чтобы ты кончила мне на лицо, чтобы остаток дня я ходил и думал о том, что это я тебя заставил выкрикивать мое имя, пока весь дворец будет гадать, у кого я вызвал такую бурю эмоций.

Мне пришлось несколько раз сглотнуть, прежде чем я смогла заговорить.

– Я знаю, ты лжешь…

Вновь дотронувшись до моей влажности, большим пальцем он начал водить вокруг моего входа. Мне показалось, что он прав и я действительно стала углем, готовым вот-вот вспыхнуть жгучим и великолепным пламенем.

– Это невозможно.

– Тогда… тогда ты не совсем честен. – Мои слова спотыкались вместе с тем, как я пыталась совладать со своим языком. – Ты переиначил мой вопрос, сказав, что хочешь «прямо сейчас».

Прищурив глаза, эльф лениво улыбнулся мне, а затем поцеловал точку прямо над клитором, заставляя меня страстно желать, чтобы он опустился еще на полдюйма ниже.

– Тебе не все равно? – прошептал он, надавливая пальцем сильнее, грозясь погрузиться в меня.

Такие угрозы мне нравились. Я нуждалась в них. Жаждала. Я бы продала свою душу за это. Без остатка. Ради этого наслаждения. Ради более глубокого прикосновения.

– Прямо сейчас? Все равно.

– Ну и славно. – С широкой, дьявольской улыбкой, – будь он проклят, этот чертовски великолепный эльф, – он склонил голову к моей заждавшейся плоти.

Снизу вверх он прошелся языком, обжигая меня, остановившись на дрожавшем клиторе, вырвав из моего горла приглушенный стон. Следом он провел большим пальцем, наконец погружая его внутрь, заполняя меня своей толщиной.

У меня не хватало слов, чтобы описать, насколько это было приятно, и их стало еще меньше, когда он стал двигать своим пальцем вперед-назад, покрыв ртом мой клитор.

Никакое самоудовлетворение не могло сравниться с этим. Даже оргазмы, которые казались яркими вспышками, были тусклой тенью наслаждения, которое сейчас бушевало в моем теле. В каждой клеточке моего тела таилась буря, готовая разразиться в любой момент.

Его руки-тени сильнее сцепились в мои ноги, и я крепко зажмурилась, потянувшись на своих оковах, не вполне контролируя себя… черт, совсем не контролируя себе. Он играл с моими грудями, пощипывая соски, в то время как его язык скользил по моему набухшему бутону.

Я кончила.

Буря из каждой клеточки тела вырвалась наружу. Тьма. Свет. Все и ничего. Опустошение и счастье. Меня разорвало. Уничтожило. Я стала опавшей листвой, парящей на ветру вслед за бурей.

На короткий миг я подумала, что умерла, – воцарился абсолютный покой.

Но качаясь на волне протяжного выдоха, я поняла, что очень даже жива. И этот рот, посасывающий мой сверхчувствительный клитор… Черт. Да, я жива. И снова заводилась. Конечно, я не могла… не так скоро, не сейчас…

Я кончила. И очень ярко: я кричала, тело выгнулось дугой, а разум погрузился в успокаивающую темноту забвения.

Он сокрушил меня еще дважды. Я превратилась в дрожащие, запыхавшиеся обломки. Я боялась, что он продолжит, но он наконец отстранился. Мои обмякшие мышцы повисли в тисках его теней.

Скромно улыбнувшись, Бастиан встретился со мной взглядом и погладил мои ноги.

– Мой уголек вспыхнул.

В его глазах светился торжествующий блеск, когда он поцеловал внутреннюю сторону моего бедра. Каждая частичка меня гудела, и даже его легкие ласковые прикосновения почти что причиняли боль. Я бы могла отпрянуть, если бы мое тело хоть немного меня слушалось.

Словно в тумане, я наблюдала за ним, пытаясь вспомнить, как нужно дышать, как сидеть, как составлять слова… как думать.

Он облизал мою влажность с большого пальца и тихо простонал, как будто это могло ему понравиться. Один вид этого зрелища должен был меня возмутить, но, хоть убей, я не могла вспомнить почему.

– Ты отлично справилась, мой уголек. Просто отлично, – Бастиан взял мое лицо в свои ладони и поцеловал меня, на этот раз медленно и нежно. На его губах ощущался мускусный привкус. Я мысленно отметила, что, когда наши языки встретились, я вновь начала возбуждаться.

Должно быть, я вновь перешла черту, потому что поцелуй стал еще более жарким и голодным. Пепел, оставшийся на том месте, где Бастиан так старательно разводил костер, разгорелся с новой силой. Эльф прижался ко мне, запустив пальцы мне в волосы, а когда он соприкоснулся с дрожащим кусочком моей плоти, я простонала ему в рот. Я не могла сказать, было ли это стоном желания или заявлением о том, что я больше не могу.

Через мгновение он отстранился, усевшись на корточки. Если бы у него не были расширены зрачки и не было бы одышки, то выпуклость на брюках выдала бы глубину его желания. Но хоть его грудь высоко вздымалась, он все же встал и сделал шаг назад.

Прикусив губу, он изучал меня. Я сидела на диване у окна, платье спущено и задрано, обнажая то, что должно быть скрыто. Я