Благодаря им он мог не спешить. Он смотрел так, что казалось, будто я принадлежу ему. Я отчаянно выступала против законности права быть собственностью моего мужа, но сейчас… было по-другому, и я не могла объяснить почему. Его взгляд напоминал лицо новой королевы во время коронации: когда та вступает во владение королевством, но в свою очередь обязуется посвятить себя народу. Королевство принадлежит ей, а она – королевству.

Во взгляде Бастиана чувствовалось нечто подобное. Будто бы мы взаимно обладали друг другом.

– Я бы многое отдал, чтобы у меня была картина, на которой ты бы выглядела прямо, как сейчас. – Его низкий тембр голоса сотрясал тишину библиотеки. – Распростерлась здесь, насытившаяся и довольная, груди наружу. Эта одежда, эти волосы и это великолепное тело – все в таком прелестном беспорядке.

Меня пробрала дрожь: отчасти от страха при мысли, что такая картина может существовать, а отчасти от удовольствия, вызванного похвалой и особенно словом «великолепное».

Дыхание пришло в норму, и я смогла тихонько засмеяться.

– Думаю, могут поползти слухи.

– Пускай.

С осторожностью он натянул вырез платья на мои груди, но прежде чем спрятать их, остановился и крепко поцеловать одну из них. Тени выпустили мои бедра, и я с облегчением вздохнула, когда мое тело освободилось из их крепкой хватки.

– Так хорошо, – прошептал Бастиан и, поцеловав меня в висок, натянул платье мне на ноги.

Мое тело гудело, как он и сказал, насытившееся и довольное тем, что доставило удовольствие и ему. И все, что для этого потребовалось, – просто сидеть, пока он пожирал меня, доводя до состояния блаженства.

Он откинул волосы с моего лица – должно быть, они растрепались во время поцелуев.

– Когда в следующий раз мы окажемся перед твоей королевой, помни одну вещь. Мне нравится цвет твоих щек, когда ты смущаешься, опасная женщина.

– Не Опасная Леди?

– После того, что мы сейчас сделали? – Насмешливо фыркнув, он покачал головой. – Я ошибался – ты определенно не леди.

У меня перехватило дыхание, лицо запылало.

Игриво сверкнув глазами, он взял меня за подбородок и не дал его опустить.

– Да, этот цвет. Идеально.

Я мрачно посмотрела на него. Видимо, даже трахнув меня пальцами и языком, он не собирается оставлять свои попытки при каждом удобном случае вывести меня из себя.

– Какие мы сердитые. – Его улыбка расширилась. – Мне нравится, когда ты искришься, маленький уголек.

Я уже открыла было рот, чтобы ответить, но он сжал мои волосы в кулаке так, что заколки рассыпались по подушкам, и подарил мне еще один страстный и разрушительный поцелуй. Как ни хотелось мне сказать ему, что я не только заискрюсь, если он продолжит издеваться надо мной, я сдалась.

Ну, или почти сдалась.

Несмотря на то, что его хватка за волосы и за запястья обездвижила меня, я не была совсем уж бессильна. Я предупреждающе укусила его нижнюю губу. Но он лишь улыбнулся, слегка простонав.

Наконец он оторвался от меня и отступил – мои губы горели, а кожу головы покалывало.

– Кэтрин, – поклонившись, он развернулся – я успела заметить выпуклость на его брюках – и зашагал прочь. Жестом он заставил тени на моих запястьях исчезнуть, после чего и сам скрылся за дверью.

Я сидела, глядя ему вслед, и мое тело так восхитительно ныло.

Его посредник и его любовница. В этом месяце я заслуженно получу свое жалование.

И все же ощущение, переполнявшее меня, такое горячее и яркое, не было похоже на чувство победы. Это было нечто такое, чего я не чувствовала уже очень-очень давно. Что-то полузабытое, для чего я не могла подобрать слова. Можно было сказать только одно – оно было зеленым и пышным, как новая листва.

И это было прекрасно.

Глава 41

Остаток дня я провела в своих комнатах: дремала, улыбалась… и еще гадала, видел ли нас кто-нибудь. На следующее утро во время завтрака с королевой я сидела как на иголках, ожидая выговора. Но получила только косой взгляд Эллы. Она пробормотала:

– Кэтрин, да ты просто сияешь. Должность посредника просто творит чудеса, – ее загадочная улыбка предвещала много вопросов, которыми она незамедлительно меня засыпала, как только мы остались одни. Я все рассказала. Она слушала, прикусив губу и ерзая на месте. Я еще никогда не видела ее менее элегантной.

Днем Серен без стука завалилась в мои покои.

Приподняв бровь, я отпила чай. С тех пор как Бастиан остался в моих покоях, я начала пить противозачаточный отвар, потому что все больше и больше казалось, что он мне будет кстати. Мед смягчал горечь различных трав.

– О, ты все же нашла сюда дорогу. – Я не видела ее два дня. – А то я уже начала волноваться.

Она фыркнула и стала перебирать баночки на туалетном столике.

– Мне очень жаль, миледи. Я была занята, – пожав плечами, Серен развернулась и на носочках подошла ближе. Она с любопытством взглянула на чайник и принюхалась. – Он хочет вас видеть. Там же, где и всегда. – Она плюхнулась в кресло и развалилась в нем. – Разумеется, прямо сейчас.

– Ах, разумеется. – Вздохнув, я допила последний глоток отвара, хотя он был еще слишком горячим. Я не могла быть уверена, что не забеременею, если все не выпью. Чтобы наверняка, я пила не менее двух чашек в день. Мне меньше всего хотелось, чтобы доказательством моей неосмотрительности стал ребенок.

Уже у дверей я оглянулась.

– Нужно сменить простыни. – Я бы и сама это сделала, но не знала, где во дворце хранится чистое белье, а ходить и искать самой, значит выдать себя.

Не отрываясь от своих ногтей, она сказала:

– Я передам кому-нибудь. Не заставляйте его ждать. – С озорной ухмылкой она помахала вслед рукой.

Было неясно, то ли она меня недолюбливает, то ли просто издевается. Серен самая ленивая служанка, которую я когда-либо встречала. Однако ее оплачивал Кавендиш, и мне не нужно было лезть в свой карман, поэтому я не хотела отстранять ее и искать другую.

Вместе с отменой комендантского часа исчезли и косые взгляды в мою сторону, которые преследовали меня с самого дня убийства Лары. Хотя по дороге в кабинет Кавендиша я все же наткнулась на пару знакомых. От их взглядов у меня по спине побежали мурашки. Неужели они знают, чем вчера я занималась с Бастианом? Прикусив язык, я старалась идти, как ни в чем не бывало, несмотря на желание поскорее скрыться из виду.

Когда я вошла, Кавендиш стоял ко