Должна признать, она могла бы просто подняться и уйти, и мы бы ничего не сделали.

Но вместо этого она сказала:

— Я услышала их ссору. Дяди Харри и… и мамы.

— Это было в кабинете, после спиритического сеанса? — уточнила мисс Пентикост.

Бекка кивнула.

— Слов я не разобрала. Но узнала голоса. И гнев в них, — сказала она. — Я приоткрыла свою дверь и увидела, как уходит дядя Харри. Он выглядел… сломленным.

Бекка опустила взгляд на свои ладони. Ее пальцы теребили нитку, торчащую из шва на перчатках.

— Я вошла в кабинет и увидела там ее. Она сидела за столом и смотрела на свое отражение в хрустальном шаре. Я сказала ей… Сказала, что знаю — что-то не так. С дядей Харри и… и… И что-то не так было с отцом. И что я не собираюсь… Не собираюсь это терпеть. Ни за что в жизни. — Бекка распустила шов и проделала дыру в перчатке. — Она лишь засмеялась мне в лицо и сказала, что я не понимаю, о чем говорю. Мол, это не мое дело. Я ответила, что если это касается отца, то это мое дело. И тогда она призналась…

Бекка сдернула порванную перчатку, потом вторую. Ее ногти были обгрызены до мяса.

— Что она сказала? — мягко подтолкнула я.

Бекка подняла голову и посмотрела мне в глаза. Я увидела холод и твердость, похожие на лед по берегам Гудзона.

— Она рассказала об отце и дяде Харри. Что их брак — сплошная ложь. Всегда был ложью. Что отец просто ее использовал. Использовал меня. Считал нас своей собственностью. Рассказала о деньгах, которые от него получила. Потому что он был ей должен.

— У тебя никогда не было подозрений насчет отца? — спросила я.

— Я должна была заподозрить. Когда я рассказала ему о своей первой влюбленности, и он словно увидел меня насквозь. И тот совет, который дал. О том, чтобы не выставлять душу напоказ… Мне следовало понять, что он говорит по собственному опыту. — В бездне ее глаз что-то вспыхнуло. — Я стояла перед ним, рассказывая свои секреты, а он не мог сделать то же самое. Ему приходилось это скрывать. Ему и дяде Харри. Даже от меня. Огромную часть своей жизни, о которой я ничего не знала. А теперь он мертв, и мы никогда уже не сможем… Ненавижу ее за это. До сих пор ненавижу.

— Ты поэтому так поступила? — спросила я. — Поэтому взяла в руки хрустальный шар?

Она покачала головой, в отвращении изогнув губы.

— Нет. Это стало причиной, по которой он покончил с собой. Из-за груза невысказанности. Груза запретов. Но решение я приняла, когда она сказала, что он мне не отец. Мол, он был просто старым педиком, а мы — его прикрытием. — Она глубоко и судорожно вздохнула. — Когда я опомнилась, все уже было кончено.

— А пожар? — спросила мисс Пентикост.

— Я бросила хрустальный шар в камин, — ответила Бекка. — Он задел драпировку, и ткань попала в огонь. Комната сразу наполнилась дымом. А я просто села. Я не думала… не думала ни о чем. И тут услышала стук в дверь. Я не отреагировала, но стук не прекращался. Я встала и пошла открывать дверь. Но вдруг она слетела с петель, и в комнату ворвался Джон Мередит. Он все увидел. И, видимо, понял, что случилось. Схватил меня и оттащил в сторону, за драпировку. А потом вошли все остальные. В дыму и суматохе…

Ей не было нужды рассказывать до конца. Пусть Бекка и была изранена и сломлена внутренне, шестеренки в ее голове по-прежнему вращались. «Я была одна у себя в комнате» — сгодится в качестве алиби, пока будет молчать Мередит.

Наверное, для нее эти несколько дней были ужасны. Она ждала, что Мередит признается. И гадала, почему он этого не сделал. Может, думала, что он и сам собирается ее шантажировать. А на самом деле это была любовь.

Кто знает, сумела бы Бекка навсегда похоронить эту тайну? Даже если Мередит не проговорится, даже если ее не разоблачит полиция, убийство собственной матери — слишком тяжкое бремя.

Но потом вмешалась судьба в лице Лилиан Пентикост. Возможно, именно совет директоров вынудил Уоллеса ее нанять. Но скорее он опасался, что длительное полицейское расследование раскроет его тайные отношения с Алистером Коллинзом. Ему нужен был сыщик, который будет отвечать только перед ним, быстро найдет решение и сохранит прошлое в тайне.

— У меня есть вопрос, — сказала я. — Когда ты пригласила меня в клуб, ты хотела разузнать, до чего мы докопались, или просто надеялась влезть мне в голову и запутать?

— Поначалу хотела только разузнать, — немедленно ответила Бекка. У нее хватило совести выглядеть пристыженной. — Но потом возникло нечто большее.

— Когда?

— Минуты через три после того, как мы начали танцевать.

Она улыбнулась. А я — нет.

Я не знала, верить ли ей. Да мне и не хотелось знать. Я кивнула мисс Пентикост, чтобы она подхватила эстафету.

— Мать вы убили в порыве ярости. Но с Ариэль Белестрад все было не так, — заявила мисс Пентикост. — Вероятно, вы подозревали, что она была вовлечена в шантаж, из-за которого ваш отец покончил с собой. Но наверняка узнали, только когда вам позвонила Уилл, запальчиво обвинив в злоупотреблении ее доверием.

Да. Именно я уронила первую костяшку домино. Гордиться тут нечем, и с тех пор я никогда в жизни не звонила кому-либо в гневе. Белестрад не присудишь звания самого достойного гражданина года, но ее смерть захлопнула дверь к тайне, которую мисс Пентикост годами пыталась открыть.

— Вы знали, где найти оружие. Возможно, это был подарок Уоллеса вашему отцу. Или вам, или вашему брату, — сказала мисс Пентикост. — Вы пошли в дом Белестрад. Она с радостью вас впустила, очевидно решив сделать следующей жертвой. Но в ту ночь ее способность заглядывать в душу не сработала. Она не сумела понять, что сама стала мишенью, и вы ее застрелили. А потом ушли, выбросили револьвер через решетку водостока и вернулись домой с еще одним неподтвержденным, но сносным алиби.

Однако Бекке не повезло. Оружие нашли и отследили, и дядя Харри сложил два и два. Может, он и не знал, что это Бекка, но, вероятно, догадался, что убийца — один из близнецов.

А потому решил быть достойным крестным. Не признаваясь полиции, он велел адвокату не усердствовать, уволил нас и задумал остаться в тюрьме, пока рак не положит всему конец.

— И что теперь? — спросила Бекка. Голос звучал как у человека, заглянувшего за край бездны.

— Это во многом зависит от вас, — сказала мисс Пентикост.

— Вы ведь расскажете полиции, да? Вы объясняли это в первый день. Если вы получаете доказательства преступления, это ваш долг.

Мисс Пентикост развела руками перед собой.

— У меня нет доказательств. Только предположения и умозаключения.

— Но… Я же призналась. Рассказала вам…

— Очень мало. Фрагменты того вечера, когда умерла ваша мать. Вы не говорили открытым текстом, что убили ее. И не признавались в том, что застрелили мисс Белестрад. В отличие от покойной ясновидящей, я не нашпиговала эту комнату микрофонами, а Уилл не делала заметок. К тому же наши показания насчет этого разговора будут выглядеть подозрительно. Мисс Паркер еще поправляется после ранения в голову, а у меня дегенеративное заболевание, которое на поздних стадиях затрагивает память. Окружной прокурор не настолько глуп и самонадеян, чтобы построить обвинение на наших показаниях.