Говорившему было лет восемнадцать. Гладкая темная кожа, безупречный полосатый костюм, котелок и тонкие кожаные перчатки – он натягивал их, неторопливо направляясь к нам.

– Меня зовут Юлиус. А это Себби.

Я так понял, он имел в виду огненную женщину… но она вдруг начала уменьшаться прямо у нас на глазах, меркнуть и съеживаться в шарик искрящегося оранжевого света, который стремительно взлетел обратно по лестнице и прикорнул в ладошке маленькой бледной девочки на балконе. Она просто протянула руку и поймала его, как подачу в бейсболе, потом прихлопнула мячик второй рукой, сплющила, вытянула в шнурок, сунула конец в рот и втянула, как макаронину. Да еще и тихонько рыгнула.

– Привет, – прогремела она, и я аж подскочил, услыхав громоподобный голос огненной женщины из уст малышки лет десяти. – Мы уже заждались.

* * *

– Вы уж извините за неприветливую встречу, – сказала Себби, спускаясь к нам. – Пришлось сначала убедиться, что вы действительно свои.

На ней было белое платье по моде двадцатых годов прошлого века, на лице читалось недовольство. Говорила девочка с восточноевропейским акцентом. Судя по всему, яркий свет ей был неприятен: ступив в пятно солнца на полу, она раздраженно смахнула его в сторону, отодвинула от себя, постаравшись оставить лицо в тени, которая, казалось, окружала ее постоянно.

Юлиус тоже присоединился к компании, собравшейся у основания лестницы.

– Мы ждали девочку и имбрину. Но не целую группу.

– Это долгая история, – покачала головой Нур.

– Ничего, время у нас есть, – он скрестил руки на груди. – Вы не голодны?

– На самом деле, времени нет, – возразил Миллард. – Где остальные?

Себби передернула плечами.

– Пока что это все. Имбрины забросили нас сюда пару дней назад.

– То есть как – забросили? – смутилась Эмма. – Оставили вас тут… и ушли?

– Они решили, что их присутствие может привлечь слишком много внимания, – объяснил Юлиус. – Нам няньки не нужны.

– Был еще один мальчик, – вставила Себби. – Но ему стало скучно сидеть тут без толку, и он ушел.

– То есть как это ушел? – вытаращила глаза Нур.

– Нам же нужны семеро, чтобы закрыть врата! – заголосил Гораций.

– О, он еще вернется… я полагаю, – небрежно махнул рукой Юлиус.

Нур, кажется, была готова рвать на себе волосы.

– А еще трое? – не унимался я. – Они-то где?

– Софи говорит, они в пути, – кивнула Себби.

– Вы что-то все очень взвинченные, ребята, – заметил Юлиус. – Я и правда думаю, вам бы неплохо подняться к нам, наверх, и перекусить.

У меня уже начали закрадываться сомнения, знают ли они вообще, зачем их сюда вызвали.

– Что вы знаете о пророчестве? – подозрительно спросила Нур.

– Знаем, что оно есть. Из-за него мы здесь, – ответил Юлиус.

– Наши имбрины не очень-то много нам рассказали. – Себби отбила луч солнца, попытавшийся проползти по ее лицу. – А ты в курсе, что происходит?

Так, подробностей они не знают… Имбрины решили их не пугать. Впрочем, немудрено: до совсем недавнего времени большинство понятия не имело ни о каком пророчестве, а всерьез его принимали и вовсе единицы.

– Вы когда-нибудь слышали про Каула? – осторожно спросила Эмма.

Про Каула они, конечно, слышали.

– А что, это как-то связано с ним? – полюбопытствовал Юлиус.

– Я думала, он погиб, – вставила Себби.

Наконец-то и у них на лицах проступило хоть какое-то беспокойство.

Мы изложили сокращенную версию плохих новостей. Каул угодил в ловушку в схлопнувшейся Библиотеке Душ, и так исполнилась основная часть пророчества. Потом его воскресили, и теперь он еще могущественнее прежнего.

– И к тому же у него новая пусто́та, – в завершение добавил я.

– И он собирается напасть на наш последний оплот, петлю Дьявольский Акр, – присоединился Гораций. – Если он захватит контроль над ней и над Панпитликумом, в опасности окажутся все петли до единой, даже самые отдаленные.

Юлиус задумчиво кивнул.

– Так что вся ответственность теперь на нас, вы хотите сказать.

Похоже, он до сих пор не слишком-то беспокоился.

– Весьма вероятно, – сказал Миллард. – Вы семеро – наше единственное спасение… остальные могут только удерживать его на расстоянии и надеяться, что он соскучится и уйдет.

– Ну да. Правда, нас всего трое, – буркнула Нур.

– Остальные уже на подходе, – повторила Себби. – Что до того мальчика, который решил погулять, то Софи и Пенсевус говорят, он не мог уйти далеко. Они отправились за ним пару часов назад.

– Все равно он вредный, как бородавочник, – проворчал Юлиус.

Нур была как на иголках и уже начала дергаться и ломать руки.

– Так, хорошо… С этим мы на данный момент ничего поделать не можем, так что ну его. Но неужели никто из вас понятия не имеет, что нам в действительности придется делать?

– Делать? – Юлиус склонил голову набок и заинтересованно уставился на нее.

Нур чуть не заорала в голос:

– Как мы будем сражаться с Каулом? Как мы закроем врата? Что, ни у кого никаких идей?

– Ну, по крайней мере, сейчас ответ несколько яснее, чем был час назад, – вмешался вдруг Миллард.

– Да ну? – Нур свирепо развернулась к нему.

– Гм-гм, – он изучающе посмотрел на Юлиуса и Себби. – Тот, который пришел до вас… что он делает?

– Он тоже пожиратель света, как мы, – ответил Юлиус.

– Ага! – Миллард хлопнул в ладоши. – Тогда, скорее всего, вы все семеро такие. Тогда не будет натяжкой предположить, что «закрытие врат» как-то связано с пожиранием света.

Глаза Нур расширились, и она медленно кивнула.

– Возможно, Каул теперь состоит из света, – выдвинула гипотезу Эмма. – И вам нужно будет просто… ну…

– Съесть его? – саркастически подсказал Енох.

– Гадость, – поморщилась Бронвин.

– Но как насчет «двери»? – спросил я.

– Это может быть просто метафора, – сказал Гораций. – Пророчество – на пятьдесят один процент поэзия и лишь на сорок девять – факты.

– Я на пятьдесят один процент сейчас помру от голода, – объявил Юлиус. – Пенсевус знает, что нам нужно делать. Когда он вернется, мы его просто спросим. А сейчас, если вы не возражаете… мисс Крачка как раз накрыла нам обед, когда вы прибыли.