«Две недели, – подумала она. – Боже мой, всего двенедели прошло, а кажется…»

– Засиделись мы с вами, – неожиданно поднялась сместа тетушка Дарья, прервав мысли Вероники. – Слава богу, что все живы,что убийцу поймали. Прямо страшно подумать, что творилось у нас.

Она сочувственно взглянула на Машу, по-прежнему закутанную вплед.

– Как вы себя чувствуете? – наклонилась она кней. – Страху такого натерпелись, что упаси господь!

Маша благодарно улыбнулась. Она не натерпелась страху, нообъяснять это было излишним.

– Спасибо, Дарья Олеговна, – сказала она. –Сейчас уже лучше.

– Ну и слава богу, – покивала тетушкаДарья. – Вечер уже, поздно. Пойду я.

Она требовательно взглянула на Макара и Сергея, и те покорноподнялись.

– Поздно уже, – внушительно повторилатетушка. – Знаю я вас, мужиков, как начнете разговоры разговаривать, такдо утра просидите. А им, – кивнула она на Веронику с Ириной и Машу сКостей, – отдыхать нужно, спать подольше.

Вероника встала, чтобы проводить всех, за ней потянулисьКостя и Ирина, а Маша так и осталась сидеть в кресле. Бабкин, обойдянедовольную тетушку, присел перед ней на корточки и заглянул в глаза.

– Ты как? – спросил он, потому что не знал, о чемеще можно спрашивать.

– Нормально, – хрипло ответила Маша. – Толькогорло болит. Я сейчас еще одну растворимую гадость выпью и пойду горлополоскать.

– Соли побольше сыпь, – посоветовал Бабкин. –И соды.

– Без тебя знаю, – проворчала Маша. – Иди, ато тебя тетушка съест.

– Машка, – помолчав, тихо сказал Сергей. –Почему мы с тобой обо всякой фигне говорим? Я тебе совсем другое хотел сказать,не про соль…

Он хотел сказать, что страшно волновался за нее, пока онадавала показания. Хотел сказать, что, узнав о том, что случилось в домеЕгоровых, чуть не бросился к Балуковым – избить мужиков их гнилого семейства,хотя поступок глупее для него, рационального человека, трудно и придумать.Хотел сказать, что потом, когда увидел синяки на ее шее, на него нашло что-тотемное, страшное, отчего возникло желание расколоть топором башку ублюдкаКирилла точно так же, как тот голову несчастного Лесника. Что он не хочет уходитьот нее сейчас, хотя Маша вовсе не выглядит несчастной, потрясеннойпроизошедшим, дрожащей и невменяемой.

Он не умел говорить это все. Язык отказывался молотьподобную сентиментальную чушь, которая на самом деле вовсе не была чушью, онпонимал. Но выразить словами не мог. Поэтому Бабкин сидел на корточках передМашиным креслом и молча смотрел на нее.

– Я и так знаю, что ты мне хотел сказать, –заметила Маша. – Что ты за меня переживал. Правильно? Правильно. Вотвидишь, от температуры я начала читать твои примитивные мысли. Что ты сейчасподумал, я не расслышала?

– Я подумал, что тебе нужно поспать, – сказалБабкин, поднимаясь. – У тебя синяки под глазами, ты знаешь?

Полчаса спустя они с Илюшиным сидели уже вдвоем, без всякогоаппетита глядя на грибы в сковородке, пожаренные тетушкой Сергея.

– Дарья Олеговна, я не могу ужинать в десятьчасов, – отказался Макар, отодвигая тарелку. – Я и так у васпоправился на пять килограммов.

– А надо бы – на восемь, – упрекнулатетушка. – А раньше-то когда было ужинать, если у соседей такое несчастье?

– Типун тебе на язык, тетя Даша! – встрепенулсяБабкин.

– Чуть не случилось, я хотела сказать, – торопливопоправилась та. – А вообще-то несчастье и осталось, никуда не делось. Самиговорите: Кирилл Лесника нашего убил, а мать Вероники не трогал.

– Я иначе сказал, – напомнил Макар. – Ясказал: мы не знаем.

– Ты так для Вероники сказал, – с неожиданнойпроницательностью заметила Дарья Олеговна. – Все вы знаете, по вас видно.Кирилл, конечно, пакость пакостью, но старуху не он придушил. Ладно, не хотитегрибы – как хотите.

Она забрала сковородку и обиженно удалилась на кухню.

– Приехали, – констатировал Бабкин после долгогомолчания, наступившего за ее уходом. – Собственно, мы и до этого приехали.

– Серега, твой лексикон упрощается с каждымднем, – хмыкнул Макар. – Не приехали, а находимся в некоторойнеизвестности по поводу того, что предпринимать дальше.

– То есть в тупике, – подытожил Бабкин. –Кретина Балукова оперативники и сами бы нашли – по отпечаткам на топоре. А вотс убийцей Ледяниной – ни малейшего просвета. Макар, он себя не выдаст. Тыпонимаешь, что мы исчерпали все свои возможности? У нас их вообще-то и так былонегусто.

– Ты, Серега, пессимист, – вздохнул Илюшин,раскладывая диванчик и застилая его простыней.

– Станешь тут пессимистом! Макар, мне кажется, нужноЕгоровой честно сказать, что мы ей не поможем. Зачем подавать ложную надежду?Или ты думаешь, что за оставшиеся две недели убийца придет к нам с повинной?Сам же знаешь, что не придет.

– Знаю, – согласился Макар.

– Ты рассчитываешь найти наволочку?

– Нет, не рассчитываю.

– Тогда на что ты надеешься? – не выдержав,повысил голос Бабкин. – У нас нет улик, нет подозреваемого, у нас нетникакого плана действий, которые могли бы спровоцировать его на то, чтобывыдать себя каким-то образом! Макар, что ты хочешь делать дальше?

– Дальше я хочу лечь спать, – обернулся к немуИлюшин, глядя снисходительно сверху вниз. – И тебе предлагаю сделать то жесамое. Кстати, у твоей подруги очень крепкие нервы. Сразу видно, что женщинауже побывала в браке.

Бабкин не нашелся, что ответить на реплику, и довольныйсобой Макар повалился на диванчик.

* * *

В доме Балуковых впервые за всю их жизнь стоял дикий шум.Бешено кричал Алексей Георгиевич, надрывалась Катерина, изо всех сил визжалаОльга Балукова, которую мать протащила по полу за волосы и бросила около стола.Десять минут назад Ольга бросила им в лицо фразу, которая заставила онеметьвсех Балуковых.

– Я, может, уже давно взрослая! – визгливовыкрикнула она, прячась от деда, который собирался выставить ее за дверь, чтобыобсудить вопрос о Кирилле. – Я, может, уже со взрослым человекомвстречаюсь! И не только встречаюсь, но и все остальное, чего вам знать необязательно!

Она в общем-то не хотела так говорить, само сорвалось.Просто когда дед приказал ей выйти из комнаты и не слушать их разговор, потомучто она еще не доросла, в ней взыграла ужасная обида. Как не доросла?! Онисчитают ее маленькой? Так пусть знают, какая она маленькая! Маленькие, междупрочим, со взрослыми мужиками не трахаются, они в куклы играют!

– С каким таким взрослым человеком ты «всеостальное»? – страшным голосом спросил ее дед, и девочка сразу испугаласьи раскаялась в том, что не сдержалась. – С каким?!