недаром одно ее имя в Империи вызывает до сих пор такой трепет. Так что может и не назло Норлану, а именно потакая своим садистким наклонностям, мучила девочку, как и остальных. И ведь отец не остановил… Хотя если он закрыл глаза на то, что она свою мать, а его жену, лишила возможности пользоваться человеческим обликом, то что говорить о таких явных на его взгляд мелочах… Неужели подобное действительно доставляло ей удовольствие? Какая же она оказывается была стерва… Может, именно поэтому Норлан и похитил ее ребенка? Боялся, что она убьет его, назло ему… Хотя тогда не понятно почему столько лет отцу не рассказывал, что у него есть наследник… может, хотел действительно сильного мага воспитать, чтобы мог власть захватить и удержать, ведь это и его сын… Тогда зачем все-таки рассказал и отдал ключ от его кабалита?

Поняв, что окончательно запуталась и вновь начинает искать и придумывать оправдания Норлану, Къяра раздраженно хмыкнула, потом возведя глаза к потолку несколько раз глубоко вздохнула, обуздывая чувства и мысли, после чего абсолютно спокойным голосом произнесла:

– Линда, я тебя не гоню, я не для этого тебя у отца забирала, так что успокойся и прекращай рыдать. И на будущее учти: твои вопли меня раздражают до крайности, и если услышу их еще раз, сама посажу тебя в тот подвал, откуда забрала. Ясно?

– Я уже не рыдаю, – Линда подняла на нее мокрые от слез глаза и в испуге прижала руки к губам, страшась невольно всхлипнуть. – И больше не буду… обещаю, только не сердись, – в ее глазах плескался откровенный страх.

– Я не сержусь, но хочу проверить, насколько ты мне покорна. Поэтому марш в свои комнаты и пока не позову из них не выходить! Поняла? – безапелляционным тоном скомандовала Къяра и дождавшись, чтобы покорно прошептавшая: «Да, госпожа» Линда вышла, облегченно вздохнула. Потом постояла немного в раздумье и, решительно тряхнув головой, вновь отправилась в апартаменты отца.

– Что-то не так? Тебя разочаровала твоя любовница? – иронично осведомился он, увидев ее на пороге.

Небрежным жестом швырнув магический занавес по периметру, Къяра уперлась в него испытующим взглядом:

– Я была садисткой, да?

– Что ты подразумеваешь под этим термином? – нахмурился он.

– То, что мне доставляло удовольствие мучить других.

– Никогда не замечал за тобой такого, скорее наоборот. Ты крайне отрицательно относилась к немотивированной жестокости. Даже меня упрекала в излишней суровости.

– Тогда почему меня так боятся в Империи?

– Потому что ты всегда поддерживала имидж суровой и беспощадной к врагам Империи правительницы. Это помогает удерживать порядок. Однако это не мешало тебе порой проявлять снисходительность. Правда, благодаря моим наставлениям, делала ты это не особенно нарочито.

– Тогда я ничего не понимаю… – она в раздражении помотала головой.

– Объясни что случилось.

– Похоже, моя любовница – мазохистка, и сдается мне, такой ее сделала именно я.

– Радость моя, с чего ты взяла, что это ты сделала ее такой? Скорее всего, это именно ей нравилось, а ты просто пошла навстречу ее извращенным желаниям. И не более того.

– Ты считаешь, кому-то такое может нравиться по своей натуре?

– Конечно. Тем же киритам. Им ты тоже демонстрировала беспощадность и жестокость лишь потому что покориться другой они наверняка бы посчитали позором.

– Надо же… Как много интересного я о себе узнаю. Значит, я демонстрировала жестокость целому народу, при этом ты считаешь, что лишь из-за того, что другое они посчитали бы позором? Отец, ты явно выгораживаешь меня, потому что я твоя дочь и тебе не хотелось видеть мои недостатки.

– Да какие это недостатки? Для правителя это наоборот достоинство – демонстрировать свою силу и могущество, – усмехнулся Маграт.

– Так вот в чем дело, – она скривилась. – Тебе это нравилось во мне, и ты не считал это пороком…

– Къяра, прекрати! Ну вот чего ты добиваешься? Хочешь убедить и меня, и себя в том, что была жестока оттого, что это доставляло тебе удовольствие? Да даже если это и было, то какая сейчас тебе от того печаль? То что перестала его получать или что? Что ты постоянно цепляешься за прошлое? Живи так, как хочешь сейчас, и перестань на него оглядываться!

– Да не могу! Я запуталась! Я сама не понимаю, какой я была и какая сейчас! Ты понимаешь, каково это ощущать, что у собственной любовницы глаза на лоб лезут от того, что просто выказала ей ласку, и она начинает умолять наказать ее? Значит, кем я была? Монстром, которого боятся больше смерти? Да? Как я добилась такого ее повиновения и преданности?

– Да плюнь ты на ее реакцию, поступай, как хочется самой, и не заморачивайся по ерунде. Девчонка вообще после столь длительного заточения могла умом тронуться, а ты так реагируешь на это.

– Значит, чужие чувства – ерунда и заморачиваться ими не стоит. Так?

– Если они могут повлиять на ситуацию и обстановку, то не учитывать их, конечно же, глупо. А вот если, как в данном случае – не могут, то – да, потому что давать возможность невольнице самостоятельно хоть как-то влиять и на твое поведение, и на жизненную ситуацию – еще большая глупость. Ты должна это интуитивно чувствовать, потому что раньше это для тебя было непреложным правилом.

– Непреложным правилом было, говоришь, – Къяра тяжело вздохнула, – похоже, я знатным тираном и деспотом была… Мило.

– Ну хватит, хватит… Успокойся, – Маграт ласково обнял ее. – Ты – Владетельница, и этим все сказано, ты не имеешь право быть другой.

– Любопытное право: мучить других в угоду себе. Ты не находишь? – нервно поведя плечом, она высвободилась из объятий отца и шагнула к окну.

– Ты никого и никогда не мучила в угоду себе, а если и проявляла жестокость, то только на благо Империи. И хватит выдумывать! Нафантазировала себе не пойми что… – в голосе Маграта послышался напор. – Что ты как изнеженная девица в сантименты ударилась? Ты – маг и Владетельница, тебе это не пристало! Так что прекращай! Ты должна мыслить глобально, а не циклиться на частностях. В чем проблема? Хочешь развлекаться со своей любовницей – развлекайся так, как хочешь сейчас сама. Не хочешь – верни ее мне. Я вообще зря про нее тебе рассказал, – в раздражении взмахнул он рукой. – Знал бы, что на тебя это так подействует, молчал бы.

– Молчал бы, говоришь… интересно… – она обернулась к нему и устремила на него испытующий взгляд. – А о чем ты еще молчишь? Что ты еще мне о себе же самой не рассказываешь в страхе, что