– Это не мои амбиции, это честь рода и народа! Нашего рода и нашего народа! Без чести народу лучше не жить!

– Какая честь? В чем? В том, чтобы отказаться от помощи той, которая ради спасения совершенно чуждого ей народа пожертвовала своим комфортом, удобством, желаниями наконец?

– Это как?

– Она установила блок, отгораживающий нас от лавы, хотя для этого ей пришлось остаться здесь. Так что пока она еще никому ничего дурного не сделала и в рабство никого не обращает.

– Именно: «пока»… К тому же, если бы не эта стерва, я бы уже давно все войско Тореса истребил… А она вмешалась и все испортила.

– А если б у того мальчишки-мага, что при Торесе был, хватило сил все-таки перенаправить поток? Ты об этом не подумал? Ты вообще понимал, что рискуешь не столько своей жизнью, сколько всем нашим народом? Как тебе вообще в голову могло прийти: путь лаве открыть? Как ты мог, не посоветовавшись ни со мной, ни с Советом на такое пойти? Ты понимаешь, что именно твое поведение – предательство?

– Какое такое предательство, если я уничтожал врагов?

– Предательство устоев и традиций! Моей власти, в конце концов! Ты не имел права так поступать! – она нахмурилась.

– Когда враг у ворот не время думать о традициях и цепляться за власть, сестренка.

– Это не я цепляюсь за власть, а ты жаждешь ее заполучить любой ценой. Даже ценой полного истребления собственного народа! Ты хочешь хоть на миг почувствовать себя правителем, принимающим решения, и ради этого мгновения готов уничтожить всех!

– Ты соображаешь, что говоришь?

– То, что вижу. Причем это вижу не только я. Тебе плевать на свой народ. Лишь бы собственное величие ощутить… Только этому твоему величию грош цена и правитель из тебя получился бы тоже грошовый. Показуха одна! Ты ничем ради народа не пожертвуешь, однако хочешь, чтоб тебе все жизни свои пожертвовали, – убежденно выдохнула она.

– Ты лжешь!

– Я не лгу, я так считаю!

– Ты ошибаешься! Ясно тебе?!

– Докажи, что ошибаюсь! Пожертвуй ради своего народа своей гордостью и ради его благополучия покорись мне и прими здесь Лорентскую правительницу.

– Не дождешься!

– Вот я и говорю… – она тяжело вздохнула, – одна гордость, а на народ плевать… Лишь бы ему головы не склонить. Ты не герой, а гордец… и не более… И запомнят тебя именно таким. Если останется кому помнить, конечно: гордецом, обрекшим свой народ на страдания и погибель.

– И как ты не подавилась такими словами, – он раздраженно скривился.

– А чего мне ими давиться, если это правда?

– Ничего и не правда!

– Докажи! Наступи на свою гордость и обыграй эту стерву так, чтобы она поступила на благо твоему народу, даже в ущерб собственным интересам.

– Думаешь, не обыграю?

– Что мои мысли? Ты на деле обыграй!

– И обыграю!

– Вот и обыграй!

– Увидишь!

– С удовольствием посмотрю.

Къяра стояла у окна, когда в трапезную вошла Лорилейна в сопровождении брата. Чуть подтолкнув его к ней, юная правительница гамаэльтов склонила голову:

– Ренгальт осознал недопустимость противоборства Вам, Ваше чародейское сиятельство, просит простить его необдуманный проступок и обещает ни в чем Вам не перечить более.

– Да, Ваше чародейское сиятельство, я клянусь, больше таких необдуманных поступков не совершать, – мальчик приблизился к ней и, встав на одно колено, осторожным движением приподнял подол ее платья и коснулся губами.

Мощной волной просканировав его сознание, Къяра в раздражении отдернула подол и скривилась:

– Думаешь, что сможешь, более тщательно продумав, в следующий раз все же обыграть меня? Зря. Не терплю я такого отношения, так что придется тебе его или срочно самому поменять или я заставлю тебя это сделать…

– С чего Вы это взяли? – вскинул на нее удивленные глаза тот.

– С того, что чувствую. Поэтому лучше не спорь, а покорись.

– Вы ошибаетесь. Я и так покорен.

– Покорен говоришь, и я ошибаюсь? – глаза Къяры недобро сузились. – Что ж, замечательно! Значит тогда, на совете, который в ближайшее время соберет твоя сестра, именно ты заставишь всех его членов преклонить предо мной колени и первым покажешь пример.

– Рабами Вашими решили нас всех сделать?

– Не я, а ты! Не сдвинь ты своим амулетом мой блок, я бы перенаправила лаву по другому склону, и думать про вас всех забыла. Так что придется тебе в этом перед советом повиниться, перед тем как заставить их всех на коленях благодарить меня за то, что не дала тебе их всех под слоем лавы схоронить.

– Не дождешься! Можешь убить меня, но делать этого не стану!

Къяра иронично усмехнулась и повернулась к его сестре:

– Лорилейна, у тебя время до завтрашнего полудня. Не заставишь брата сделать это, уйду. Мне не с руки оставаться там, где мою помощь не ценят.

– Из-за глупости мальчишки Вы обречете на погибель весь народ, – нервно сжала перед собой руки та.

– На погибель свой народ обречете вы с ним, если тебе его гонор обуздать не удастся, – повысила голос Къяра. – Кстати, не хватает власти, чтобы заставить его повиноваться – казни, и я останусь. И все! Хватит об этом! Вернемся к этому вопросу завтра, после полудня. А сейчас покажи мне комнаты, где я могла бы отдохнуть.

– Да, конечно, – напуганная ее раздраженным тоном Лорилейна покорно склонила голову и шагнула к дверям: – Пойдемте, я провожу Вас.

Проводив Къяру в свою спальню, она вернулась и подошла к брату в напряженной позе стоящему у окна.

– Ну и что ты намерен делать?

– Пожалуй, мне стоит этот вопрос задать тебе. Ведь ты у нас правительница, тебе и решать, – обернулся к ней Ренгальт.

Шагнув к нему ближе, Лорилейна притянула его к себе и крепко обняла:

– Глупый мальчишка, как же я люблю тебя… ты даже не представляешь, как люблю… Прошу тебя, пожалуйста… не заставляй меня выбирать между твоей смертью и смертью всех и тебя в том числе, покорись… Я очень тебя прошу.

– И не надейся! – он вывернулся из ее объятий и со злобой взглянул прямо в глаза. – Тебе не выставить меня перед всеми глупцом и трусом. Я готов был в угоду тебе изобразить труса перед ней, но никак не перед собственным народом. Так что не дождешься! Я лучше умру!

– Ты хочешь, чтобы умерли все?

– Зачем же? Тебе достаточно убить меня, чтобы угодить ей.

– Я не смогу это сделать.

– Ты правительница. Так что тебе выбирать, что будешь делать: заискивать перед ней в надежде, что ее власть будет для вас не особо