или других лиц, лично побывавших в Мекленбургском княжестве XIII века. Таким образом, посетившим ободритское княжество полякам не было известно слово «ободриты», тогда как сами их земли и их правителей они знали достаточно хорошо (упоминается Прибислав и легендарный «король славян Миккель», от имени которого произошло название Мекленбурга, ободритской столицы). Термин «ободриты» должен был известен Богухвалу по хронике Гельмольда, но был умышленно выброшен им и заменён на «славян». Любопытен и приводимый польскими хронистами список славянских земель Восточной Германии и их правителей: «Terre autem predictorum principum fuerunt he(c): Boleslai Pomerania inferior, Kazimiri Cassubia, Wladislai pars Vngarie, que inter fluuios Cissam, Danubium et Morawam consistit, Jaxe Sorabia, Wrocislai Ran[i])a, Przibislai et Odonis Drewina, Przemislai Szgorzelcia, que nunc Brandenborg appellatur; et ceteri terras et districtus in Slavonia et Corinthia» (здесь и далее жирный шрифт в цитатах мой. — А. П.).

Все эти правители, среди которых был и правивший Древиной, т. е. Гользатией, под которой Богухвал понимал и Вагрию, сидели в землях, расположенных в Славонии и Коринтии, что также может указывать на известность «Славонии» в узком (королевство ободритов) или широком (земли, завоёванные Карлом Великим) смысле в Польше ещё в XIII веке. Кроме неизвестности формы «ободриты» польским современникам или даже умышленном неупотреблении её польскими авторами, можно отметить и неизвестность её на Руси. Русские летописи знают наиболее значительные балтийско-славянские племена, сложившиеся не ранее X, а то и в XI в.: лютичей и поморян, по землям которых проходил южнобалтийский торговый путь. Однако полная неизвестность ободритов, в случае если эта форма действительно была их славянским самоназванием, а не немецким экзоэтнонимом, не получает никакого вразумительного объяснения. Незнание ободритов русскими летописями сложно объяснить незначительностью ободритов в политическом или экономическом плане или отсутствием ободритско-русских связей, т. к. ряд источников говорит о существовании торгового сообщения между ободритами и русскими землями по крайней мере в Х-XII веках.

Форма «поморяне» была названием группы славянских племён, жившей по балтийскому побережью севернее будущих поляков. Впервые это название упоминается в XI в., а Баварский географ в IX в. говорит о более мелких поморских племенах волынян и пырычан раздельно. Скорее всего, «Поморье» изначально было понятием географическим, и по нему уже всех живших там славян их более южные соседи собирательно называли «поморянами». Такое название могло иметь смысл и появиться только у находившихся вдали от моря племён, ибо для соседних с поморянами и живших на острове рюгенских славян выделение «поморского» характера волынян, пырычан и прочих кажется довольно странным. С попытками польских князей подчинить Поморье этот термин из географического начинает приобретать несколько иное значение и обозначать владения. Одно из первых упоминаний формы «Поморье» 1046 г. сообщает о Земузиле, князе Померанском (dux Bomeraniorum), и представляет собой скорее титул «князь Поморья», а не «князь племени поморян». Сопротивление поморских славян стремлению поляков к включению Поморья в Польское княжество и его христианизации создало предпосылку к консолидации самосознания мелких поморских племён как изначально отличных от поляков и более близких друг другу (более всего по противопоставлению язычники-христиане). О том, что «поморяне» не было изначально самоназванием обитавших в Поморье славян, косвенно может свидетельствовать и тот факт, что такая форма не сохранилась у их потомков, вместо этого называвшихся или называемых кашубами и словинцами. Таким образом, форма «поморяне» имела место в истории, но появление её можно датировать временем не ранее X в., наиболее же актуальна она была в XI–XII вв., до принятия поморянами христианства и сохранения ими самосознания, противопоставляющего себя христианам-полякам.

Форма «лютичи» также неизвестна в источниках до X в., в то время как более ранние франкские памятники называют их вильцами, подчеркивая при этом, что их славянское самоназвание — велатабы. Вполне возможно, что и форма «лютичи» могла быть экзоэтнонимом, только данным им славянскими, а не германскими соседями. Такой вывод можно сделать из схолии 16(17) к тексту Адама Бременского, в которой сообщается, что четыре племени — хижан, чрезпенян, толленцев и редариев — «называют вильцами или лютичами за их храбрость». В VIII-ІХ вв. и, возможно, ещё в X в. племенной союз велетов включал в себя обширные земли от морского побережья на севере до реки Гаволы в районе современных городов Бранденбург и Берлин на юге. Точная дата распада союза велетов не запечатлелась в источниках. Однако по ряду фактов — проведению южновелетскими племенами независимой политики в начале X в., упоминанию гаволян как отдельного политического субъекта в рассмотренных выше источниках конца IX в. (переводе Орозиуса и Баварском географе) и исчезновением особой, характерной ранним велетам формы оборонительных сооружений, так называемых «больших фельдберских крепостей на высотах», в IX в. — можно принять середину или вторую половину IX в. как наиболее реальную дату распада их союза. Возникновение нового названия лютичи можно связать с появлением племенного союза уже упомянутых выше четырёх северных велетских племён. Впервые на союз этих племён указывается в XI в., в схолии к Адаму Бременскому, что с детальными дополнениями подтверждает и Гельмольд в XII веке. Таким образом, можно предположить появление формы «лютичи» в X столетии. Наибольшего же влияния этот новый племенной союз достигает к XI в., оставаясь значительным в регионе до середины XII века.

Другими словами, русский летописец называет наиболее известные племена балтийских славян в формах своего времени, что на самом деле и понятно: русские купцы должны были знать их по торговым контактам. Неизвестность существования ободритского королевства, по крайней мере, в период его наибольшего влияния при Генрихе Любекском, как раз во время создания Повести временных лет, объяснить крайне сложно. Речь может идти о неизвестности или неупотребляемости на Руси лишь самой формы «ободриты» для названия племени западно-мекленбургских славян. Торгуя с ними напрямую, новгородские словене, скорее всего, знали своих партнёров по их славянскому самоназванию, германский же «экзоэтноним» так и остался русским неизвестным.

Далее можно отметить, что слово «ободриты» не отобразилось и в топонимике, в то время как названия всех остальных племён «ободритского союза» находят такие параллели. Наименование полуострова Вагрия тождественно одной из поздних форм записи названия племени, имя полабов связано с названием реки Эльба/Лаба, а варины или варнабы находят отражение в обильной славянской топо- и гидронимике на «вар» (например, река Варнов). И несоответствие названия племени названию занимаемой им области представляется совершенно уникальным и нехарактерным случаем не только для племён ободритского союза, но и для других севернолехитских племён (все остальные названия племён балтийских славян между Ютландией и Одрой того времени находят отражение в топонимике: вагры, полабы, смельдинги, линоны, варины, хижане, чрезпеняне, руяне, поморяне, волыняне,