могла удивить жрецов смелыми разработками, но те времена прошли. Надеюсь, с помощью компании удастся кое-что исправить. Пусть контрабанда, но других способов обойти ограничения инквизиции я не вижу.

— Георг, — произнесла Мурцатто и прищурилась.

Георг ответил:

— Одним преступлением больше, одним меньше. Какая разница? А так хоть помогу своим союзникам.

Мурцатто вздохнула. Георг же показал на другого своего товарища.

— Это Авраам. — Томаш в этот момент прищурился и стиснул зубы. — Отвечает за боевое крыло нашей организации.

Томаш бросил короткое "здравствуйте", Авраам кивнул, а потом обратился к Георгу:

— Вот так сидишь, никого не трогаешь, а потом оказывается, что ты отвечаешь за "боевое крыло нашей организации".

Томаш бросил взгляд на Георга, тот ответил:

— У нас некоторый… дефицит кадров. Офицеры уровня гвардейского полковника есть, а вот выше… — Георг развёл руками. — Можете что-нибудь предложить?

Томаш покачал головой и отозвался:

— Когда та самая госпожа Энлил посещала Литуану, я просил её не призывать моих солдат в поход. Плохое вооружение, оснащение, отсутствие опыта… боюсь, в современных конфликтах они не продержатся и нескольких дней.

— Война — лучший учитель, — сказал Георг.

— Может быть. Но мне жаль их. С этим я вам точно не помогу.

— Ну… нет, так нет. — Георг указал рукой на следующих людей. — Что до боевого крыла, то вот ещё Вилхелм и Нере. — Вилхелм поздоровался, а Нере улыбнулся и помахал рукой. — Баталёр и главный инструктор, соответственно. И пусть чины не самые высокие, но эти люди со мной уже десятилетия. Я ценю их. Я им доверяю.

Томаш поздоровался, а потом посмотрел на меня и спросил у Георга:

— А этот уважаемый муж?

— А это Агнец. Мой биограф и хронист компании.

7

Я выбрался из лифта, а потом поехал по палубе, где находились офицерские каюты. Нашёл нужное место, приподнялся в кресле-каталке и позвонил в звонок.

Дверь открыл Вилхелм. Его глаза округлились. Он выпалил:

— Агнец?!

— Привет, Вилхелм. Не уделишь мне несколько минут?

— Хм… хорошо, давай. — Вилхелм уже собирался обойти меня и завести внутрь, но я выставил ладонь навстречу.

— Не стоит. Я не увечный какой.

Тогда Вилхелм просто отошёл в сторону, и я забрался в их с Сереной гнездышко.

И тут вы можете всплеснуть руками и воскликнуть:

"Агнец, ты, кажется, что-то пропустил! Вилхелм недавно сомневался, стоит ли завязывать отношения с Сереной, и посмотри-ка, — они уже живут вместе!"

Не ругайтесь, я всё объясню.

Серена поднялась навстречу. На ней малиновый халат, на Вилхелме коричневый и ещё тапочки, несмотря на то, что одна нога металлическая.

Вилхелм представил меня:

— Сера, познакомься, это Агнец. Он — старожил, ветеран среди ветеранов, служит в компании дольше, чем я на свете живу.

— Здравствуйте! А меня зовут Сера.

Очень мила. Когда-то я предпочитал дам покрупнее, с формами, но, не могу не отметить, что у этой девочки своё очарование.

— Добрый вечер, — произнёс я и протянул Сере коробку со сладостями и банку с травами.

— Заваришь? — спросил Вилхелм.

— Конечно, дорогой, — Сера пошла на кухню.

То есть, как "пошла", какая ещё "кухня"?! Именно такие вопросы могли бы задать те, кто ютится в трюмах "Амбиции". И рабочие, и специалисты, солдаты и младшие офицеры на этом корабле вынуждены жить в тесных помещениях по десять человек в лучшем случае. Но белая кость Classis Libera пользовалась привилегиями и удобными каютами с отдельной ванной комнатой и даже небольшой кухней, пусть и ничем не отделённой от места для отдыха.

Все эти жилища похожи, как две капли воды, но Сере и Вилхелму удалось привнести сюда что-то своё.

На рабочем столе дожидался мастера полуразобранный протез руки. У Вилхелма всё было на месте, поэтому я предположил, что Сера взяла работу на дом.

В книжном шкафу по цвету корешков я сразу догадался, кому принадлежит тот или иной том. Блеклые тёмные цвета — Вилхелму, яркие — Серене. Ну… по крайней мере, алые фолианты, отмеченные Священной Шестернёй, точно принадлежали Серене.

Слева в углу на коврике было место для молитв. Среди икон на небольшой тумбе стояли, как образы Бога-Императора, так и Омниссии. Листы пергамента с избранными цитатами о превосходстве машины над плотью были прикреплены к мебели восковыми печатями.

На журнальном столике перед диваном стоял горшок с каким-то растением. Я — не знаток, не скажу точно, наверное, фиалка. Небольшие фиолетовые цветки и широкие мясистые листья, короче. Ещё на столике лежала книга "Управление запасами", и это точно что-то из вещей Вилхелма.

— Так… — проговорил он. — Чем обязан?

— У меня есть небольшая просьба к вам… — начал я.

— Присматривать за тобой?

— Неужели я так плохо выгляжу?! — произнёс я, наверное, громче, чем надо было.

— Извини, — буркнул Вилхелм. — Просто… учитывая, сколько тебе лет…

— Даже не начинай. — Я отмахнулся. — Я здесь по другому вопросу. Всё из-за творчества.

— Чего?! — Вилхелм даже встряхнул головой.

Наверное, подумал, что послышалось.

Сера же спросила, не отходя от плиты, помешивая напиток:

— А вы…

— Я — писатель.

— Серьёзно? — Сера повернулась ко мне и поправила очки на носу, так и не отложив ложку в сторону.

— Я — автор "Classis Libera" и "Последних дней".

— Это правда?! — спросила Сера, обратившись к Вилхелму.

Тот только плечами пожал и отозвался:

— Не читал, не знаю. Говорят, правда. А вообще…

Сера выпалила:

— С ума сойти! Настоящий писатель! Я всегда хотела встретиться с писателем! Я и сама… — она поправила непослушные волосы, — кое-что пишу.

— Приятно встретить единомышленника, — сказал я. — А что вам больше всего понравилось в моём творчестве?

— Ну… часть про тайны Лотиана, "Tibi gratias", вообще описание миров-кузниц и… — протараторила Сера, — и, конечно же, — она немного покраснела, — все главы с Каролусом и Сарией.

— Милая, сейчас же убежит, — произнёс Вилхелм.

Сера с испуганным криком вернулась за готовку, — белёсый напиток грозил перелиться через край кастрюли. Нет, не молоко, мою траву Сера смешала с соком ваклоли, болотного растения с Веллена. Ваклоль не обладала ярко выраженным вкусом, но усиливала другие, в чём я уже успел убедиться, отведав парочку местных коктейлей.

Наконец, когда Сера сварила напиток, и мы оказались лицом к лицу, разделённые лишь журнальным столиком с дымящимися чашками, зажжёнными свечами и коробкой конфет, я