– Хорошо. Только пообещайте, что выслушаете лорда Горна и поможете ему.

– Иди уже, – проворчал тер Гердин. – Заступница обездоленных.

Последние слова он сказал неодобрительно, добавив что-то на фракийском. Граф усмехнулся. Надо думать, понял, что пробормотал гном.

– Тер Гердин, вы самый лучший мужчина на свете, – улыбнулась я и отправилась на кухню заваривать травяной чай, а сиятельство с моим учителем прошли в гостиную.

Я не стала им мешать, предоставив Горну самому рассказывать теру Гердину о своей проблеме. Нет, мне очень хотелось взять все на себя и объяснить гному суть происходящего, но сиятельство был из тех больных, которым полезно побороться за собственное выздоровление самостоятельно. А потому, наступив на горло своему любопытству, я взялась за приготовление чая.

Четыре щепотки мяты, два листика люберка, немного кардамона и крестоцвета, пятнадцать ягод сушеной смородины – я помнила рецепт фракийского напитка наизусть. В свое время мне приходилось часто заваривать этот сбор, и сейчас я легко нашла все необходимое на заставленных многочисленными баночками полках.

Измельченные травы оказались в чайнике, по столовой поплыл медовый аромат.

– Кэти, как там чай? – крикнул из гостиной тер Гердин.

– У меня все готово.

Я придирчиво оглядела накрытый стол. Старомодный креверский сервиз с изображениями псовой охоты на тонком фарфоре, тарелочка со слоеными пирожками, оставленными приходящей кухаркой, крыжовенное варенье, маленькие серебряные ложечки, ржаные сухарики, нежно любимые гномом, продолговатое блюдо со сливовым пирогом – все было идеально.

Тер Гердин, возникнув на пороге, потянул носом воздух, довольно крякнул и заявил:

– А возвращайся-ка ты ко мне, Кэти. Чего по всяким лазаретам перебиваться?

Он довольно осклабился, подмигнул и уселся на свой излюбленный кенский стул лицом к двери, вынуждая Горна занять место напротив. Ох, как не понравилось это лорду Карающему! Еще бы! Горн привык быть настороже, а тут ему пришлось сесть спиной ко входу и любоваться ехидной физиономией гнома.

– У Кэтрин контракт с департаментом, – недовольно рыкнул сиятельство.

В столовой ощутимо потемнело.

– Фью, – небрежно присвистнул ученый. – Тоже мне, проблема! Девочка вовсе не обязана дневать и ночевать в ваших госпиталях. Правда, Кэти, – повернулся он ко мне. – Перебирайся. Помнишь, как хорошо мы с тобой жили?

Угу. Может, теру Гердину со мной и хорошо жилось, а вот у меня минутки свободной не было – учеба, хлопоты по дому, помощь гному в его опытах. Нет уж. Я лучше как-нибудь сама.

– К тому же у меня замечательный сосед, – продолжал разглагольствовать гном. – Очень перспективный юноша. Представь, ему всего тридцать, а он уже профессор медицины! Думаю, тебе будет интересно с ним пообщаться.

– Я же сказал, что у теры Стоун контракт! – рявкнул Горн.

Глаза его почернели, на щеках проступили желваки, рука, сжимающая ложку, судорожно дернулась, и на стол посыпалась серебряная стружка.

– Ага, – удовлетворенно кивнул тер Гердин. – Вот теперь все понятно.

Он подмигнул мне и решительно уставился на графа.

– Думаю, я смогу решить вашу проблему, лорд Карающий.

Лицо гнома посерьезнело.

– Каким образом?

Горн провел ладонью над блестящими опилками, вновь превращая их в ложку, и вперил в тера Гердина внимательный взгляд.

Гном задумчиво заправил за ухо длинную седую прядь.

– Кэти, принеси-ка мою шкатулку, – обратился он ко мне.

Я сходила в кабинет и вернулась с небольшим сундучком, в котором тер Гердин держал самые редкие ингредиенты для зелий.

– Так, посмотрим.

Гном откинул обитую бронзовыми накладками крышку.

– Ага. Вот оно.

На стол лег бархатный мешочек. Тер Гердин загадочно улыбнулся.

– Что это? – спросила я.

Горн молчал, но я видела, как дрогнули крылья его носа, а в глазах снова заклубилась тьма.

– Экромидус, – достав из мешочка небольшой флакон, гном любовно огладил его и посмотрел сквозь темное стекло на свет.

– Замечательное зелье. Единственный в своем роде стабилизатор магии.

– Что в него входит? – напряженно спросил граф.

– Алоизник бородавчатый, кедровая смола, крылья сушерицы, хвостики карпинок, хвощ, дудуница и краев корень, – перечислил ученый. – А, ну и, разумеется, слеза единорога.

Действительно! Куда ж без нее?

Я незаметно усмехнулась.

– Чему ты там улыбаешься, Кэти? – ворчливо поинтересовался гном. – Между прочим, очень редкая вещь, в Дартштейне ее днем с фонарем не сыщешь.

– И что, полагаете, это поможет? – разглядывая темный флакон, мрачно спросил Горн. Вокруг него все еще ощутимо клубилась тьма.

– Разумеется, – сердито фыркнул гном. Старый ученый терпеть не мог, когда сомневались в его зельях.

– Ладно.

Горн поднялся из-за стола, достал из-за пазухи звякнувший мешочек и положил его перед гномом.

– Вот. Здесь сто золотых.

Я удивленно выдохнула. Ничего себе сумма!

– Деньги мне ни к чему, – дернул носом тер Гердин.

Чудеса! Гном отказывается от золота…

– Тогда что? – спросил граф.

– Сведения о моей сестре, – глухо выговорил тер Гердин. В его карих глазах застыло странное выражение. Боль, растерянность, стыд, решимость – трудно было сказать, чего в них больше.

Гном молчал, ожидая ответа, но Горн отвечать не торопился. Он навис над столом, оперся на него руками и низко склонил голову. Воздух в комнате завибрировал. Магический ар замигал, то вспыхивая, то затухая. По лицу Горна заскользили тени. Видно, сиятельству пришлась не по душе просьба тера Гердина.

– Хорошо, – спустя пару минут, резко сказал он. – Завтра у вас будут все необходимые сведения.

Гном вскинул на графа неверящий взгляд.

– Обещаю, – твердо сказал Горн.

Тер Гердин молча придвинул к нему хрустальный флакон.

Так же молча сиятельство взял его и сунул в карман.

– Нам пора, Кейт, – повернулся он ко мне. – Прощайся со своим… учителем.

– Всего доброго, тер Гердин, – я встала из-за стола и улыбнулась гному. – Рада была повидаться.

Ученый машинально кивнул, но мысли его были далеко, боюсь, он даже не расслышал моих слов.

– Идем, – Горн снова сцапал меня за руку и повел к выходу, не позволяя оглянуться.

– Я вполне могу передвигаться самостоятельно, – попробовала я пресечь собственнические замашки сиятельства.