поддержала дочку Камелия. – Первин, хочу тебе сообщить, что папа попросил меня выяснить, не строится ли в городе новое медресе. Тебя интересует ответ на этот вопрос?

– Еще как! И что ты узнала?

– Я поговорила с двумя дамами-мусульманками в нашем кружке для поддержки среднего образования. Они сказали, что в недавнее время было основано только одно медресе для мальчиков – мусульманами «Давуди Бхора».

– Фариды – мусульмане-сунниты. Вряд ли они имеют к этому отношение. – Первин была уверена в том, что медресе мистера Мукри – чистый вымысел, он хотел использовать деньги из вакфа на что-то другое.

Раздался знакомый гудок, возвещавший, что Арман отвез ее отца на вокзал и вернулся. Ей пора.

Через полчаса «Даймлер» остановился перед запертыми железными воротами бунгало Фарида. Арман открыл Первин дверцу машины, она подошла к воротам, заглянула внутрь – не откроет ли кто. Поймав на себе взгляды двух дурванов из бунгало напротив, она решила выяснить, знают ли они что.

– Доброе утро! Там внутри есть полиция?

– Какая полиция? – Привратник ростом повыше фыркнул в ответ на ее вопрос. – Никого там не было с тех пор, как вчера уехал этот сыщик-сикх. Маленький Зейд запер ворота.

Значит, вдов никто не охранял. На Первин нахлынула волна тревоги.

– Я должна видеть бегум.

– Покричите – может, мальчик и подойдет к воротам. Утром он плакал, – без всяких эмоций сообщил привратник.

– Выходит, Мохсен так и не вернулся? – уточнила Первин.

– Этот врун? – скривился рослый привратник. – Он сказал в полиции, что был с нами на улице, а на самом деле не был. Мы видели, как он спустился с холма, а потом вернулся. Может, из-за вранья они его и забрали.

Сакина услала Мохсена с поручением. Почему он об этом промолчал? Слегка растерявшись, Первин решила подробнее расспросить привратников об их коллеге.

– А что вы думаете о Мохсене – как о дурване и как о человеке?

Рослый хамоватый привратник передернул плечами.

– Делает свое дело, как и все. Не то чтобы весельчак. Разговаривает мало.

– Да и не с чего ему радоваться, – вставил второй привратник. – Потерять жену и растить двух детей на крошечное жалованье – доля несладкая.

– Всем мало платят, – объявил рослый привратник. Тон его голоса был однозначно неприятным. Что скажут эти мужчины, если узнают, что она, женщина, самостоятельно зарабатывает, причем неплохо?

Первин поблагодарила дурванов и вернулась к воротам.

– Зейд, ты там?

После нескольких окликов мальчик вышел на подъездную дорожку.

– Спасибо, что вышел, – сказала Первин, по мере сил смягчив голос. – Сожалею, что папа твой еще не вернулся.

– Почему они его забрали? – всхлипнул мальчик.

– Я пообещала твоей сестре это выяснить. Откроешь мне ворота?

Зейд сморщился от усилия, отодвигая своими ручонками тяжелый железный засов. Первин пошла с ним рядом к дому, Арман поехал следом на машине. Он поставил ее у главного входа, а Зейд открыл Первин вход в зенану.

– Что вчера делала полиция? – спросила Первин у Зейда. Она плохо помнила подробности нынешнего тяжелого сна, но после разговора с дурванами он опять заклубился в голове.

– Они тут побыли еще немного. Констебли и белый инспектор забрали папу, потом инспектор-сикх тоже уехал. – Зейд посмотрел на Первин широко раскрытыми глазами. – Я рад, что больше они никого не забрали. Но почему они увезли аббу? Ведь он один сторожит наш дом.

– Я согласна, что вам нужна защита. Зейд, может, ты останешься у ворот – откроешь, если кто-то еще появится? – Она наклонилась к мальчику и добавила: – Только не впускай газетчиков и зевак. Можно впускать полицейских, родственников бегум и тех, кого ты знаешь и кому доверяешь.

Зейд вытянулся в струнку, как полагается дурвану, – видимо, научился этому от отца.

– Да, я буду осмотрителен. Иншалла, абба сегодня вернется!

Первин услышала шаги, а потом увидела пожилую даму в белом сари и с ребенком на руках – она спускалась с лестницы. Видимо, няня не ожидала увидеть незнакомку, потому что крепко прижала младенца к груди и широко раскрыла глаза от страха.

– Вы – айя Тайба? А я семейный поверенный Первин Мистри.

– Что? – переспросила женщина, будто бы не расслышав.

Когда Тайба спустилась до конца, Первин сделала шаг ей навстречу, еще раз представилась, повторила вопрос.

Тайба покачала головой, выражая согласие.

– Да, я детей нянчу. Это вы сказали, что я должна отмывать черную пыль и кровь?

Первин хотела было уточнить, что это не она предложила, но перекладывать вину на отца было непрофессионально.

– Простите меня. Мы ничего другого не придумали, и я прекрасно понимаю, как это было ужасно. Ведь ваша основная работа – нянчить маленького. Могу я на него взглянуть?

– Только быстро. – Айя чуть повернула сверток, демонстрируя Первин светлокожего младенца в вязаном чепчике и белом муслиновом платьице. Глаза у него были закрыты, но Первин рассмотрела, что нос и подбородок у него тех же тонких очертаний, что и у Сакины.

– Так это Джум-Джум. – Первин рассмотрела мальчика – тот слегка посапывал. Заметила, что кто-то поставил ему сурьмой точку за ухом. Похожую метку – защиту от сглаза – парсы ставили на головах и ступнях своих детей, а индуисты обводили детям глаза жирной черной чертой. Первин подумала про Зейда – мальчика с несмываемой меткой. Зейд здоров, но с ним приключилось несчастье.

Джум-Джум – единственный сын Фарида, бесценный ребенок. Он станет продолжателем рода, он – главный наследник, ему достанется тридцать пять процентов всего имущества. Каждая из трех дочерей получит вполовину меньше, семнадцать с половиной процентов. Женам, увы, причитается и того менее. Будь у мистера Фарида только одна жена, ей отдали бы одну восьмую часть имущества, но поскольку жен три, оставшуюся после детей долю поделят между всеми ними – и каждой достанется всего 4,17 процента. Это еще один повод проследить, чтобы имущество было в порядке. Вдовы должны получить каждую положенную им пайсу.

Тайба вынесла ребенка в сад, где Насрин и Ширин играли в довольно скучную игру – катали мячик. Первин поняла: если она хочет еще что-то узнать от айи, нужно идти следом.

– Вы часто выходите из зенаны? – спросила она.

– Случается. – Няня настороженно посмотрела на Первин.

– Когда я вчера была на главной половине, мне показалось, что Мукри-сагиб пользуется бывшей хозяйской спальней. Это так?

Айя Тайба сплюнула через уголок рта.

– Да. Он туда перебрался, прямо этакий новый бурра-сагиб[74].

– Я вчера заметила у кровати два бокала. – Первин помолчала. – Можете сказать: там ночевал кто-то еще?

– Что? – Пожилая женщина явно смешалась.

Первин повторила, медленно и отчетливо:

– Я видела в спальне два бокала. Кто с