Хавьер отмахнулся, пролив выпивку на стол.

– У меня в этом никаких профессиональных навыков. Просто тебя насквозь видно.

Майк откинулся на спинку стула.

– Значит, я боюсь, что меня предадут. О’кей, чудесно. Пригвоздил. Я ссыкло.

Хавьер поднял палец.

– Нет. Ты не ссыкло. Я просто знаю, что тебе пришлось пережить. Во время «Процесса Генеральных» тебя предавали. Люди, преступники – настоящие преступники – лгали, оговаривали тебя, чтобы вывернуться самим. Заключали сделки со следствием. А ты был единственным, кто стоял на своем. Поэтому ты имеешь право опасаться, имеешь право не хотеть снова работать с людьми.

Майк безразлично пожал плечами.

– Нет, я не хочу сказать, что это ерунда. Это совсем не ерунда. И это важно.

– О’кей, значит, ты хочешь, чтобы я стал лидером, а я не хочу. И что тогда?

– Ты интроверт, который общается с людьми ровно настолько, насколько необходимо, чтобы реализовать свои проекты.

Майк с улыбкой поднял бокал.

– …и что самое главное, когда в прошлый раз ты доверился другим генеральным, ты погорел. Ты круто погорел.

– Так ты хочешь сказать, что мне надо просто оставить это в прошлом и…

Хавьер покачал головой:

– Люди обычно не могут «просто оставить в прошлом» такую хрень. А вот тебе придется. Все то время, что ты мне говорил, что надвигается война. И ты оказался прав. Более прав, чем ты сам думал, и тем более чем думал кто-либо из нас. Майк, тебе придется это сделать. Ты нужен Аристиллу. Если ты выйдешь вперед, станешь нашим Вашингтоном, нашим Джефферсоном, то мы выживем. Если нет – погибнем.

Майк поглядел на бокал и понял, что в нем пусто.

– Это хрень, Хав. Я терпеть не могу с людьми общаться. И ты это знаешь.

– Майк, я действительно это знаю. И это хреново.

– Разбираться со всеми несогласными…

– Ага, разбираться с несогласными. Разбираться с идиотами. Разбираться с людьми, которые не просто тянут время, а открыто вредят. Все то, что ты терпеть не можешь. Все вот это. Худшая работа, какую я могу тебе предложить.

Майк поглядел на пустой бокал.

– И почему мне?

– Потому что у тебя была мечта. Мечта о свободном Аристилле. Месте, где люди смогут жить без сапога на шее. Это хорошая мечта. Черт, это лучшая мечта за последнее столетие. И если ты хочешь, чтобы эта мечта осталась жива, хочешь, чтобы все мы не оказались в тайных тюрьмах, нам надо выиграть эту войну. А поскольку люди – животные общественные, для победы в войне им требуется тот, кто объединит и воодушевит их.

– И это твоя великая речь?

– Да, это моя великая речь.

Майк задумался.

– Ты хочешь, чтобы кто-то объединил и воодушевил людей? Я не смогу.

Хавьер приподнял брови.

– Неужели?

Он протянул руку к пульту.

Майк рванулся вперед, пытаясь опередить его, но промахнулся и уронил пульт на пол.

Вздохнул и поглядел на Хавьера.

– Иди ты.

Поставил бокал и махнул рукой в сторону бутылки.

– О’кей, я это сделаю.

Майк стоял у стены, оглядывая стол – огромный стальной лист, стоящий на обрезках двутавровых балок.

Он смотрел на собравшихся – владельцев крупнейших фирм колонии. Все здесь. Он сделал глубокий вдох.

Прокашлялся, наклонился вперед и хлопнул ладонью по толстой стали.

– Мы на войне.

Слишком театрально? Он снова оглядел собравшихся. Они слушают. Может, нормально для начала.

– Народ, мы все друг друга знаем, мы все не первый день друг с другом бизнес ведем. У нас много общего. Каждому из нас пришлось покинуть Землю, чтобы сбежать от безумных налогов, регулирования, всей этой дряни, чтоб ей провалиться.

Он вдохнул.

– И у нас еще кое-что общее. Все мы думали, что Долгая Депрессия, наша монополия на АГ-двигатель и война в Китае помешают земным правительствам заняться нами. По крайней мере, еще долгое время.

Он сделал паузу, давая напряжению расти.

– Но мы ошибались. Правительства затеяли войну с нами. Они захватили наши корабли и хладнокровно убили наших людей. Все это вы видели на видео. Мы не хотели воевать, но нас не спросили. Это случилось много раньше, чем мы рассчитывали. Теперь нам придется решить, как нам отбиваться. Нашим первым…

– Майк, по порядку, – перебила его Карина Рот.

Дюжина голов повернулась, все посмотрели на нее.

– Для меня неочевидно, что войну затеяли сами правительства, и также не очевидно, что нам следует отбиваться. Я думаю, что нам следует сначала обсудить эти вопросы, чтобы не ставить телегу впереди лошади.

Майк ошеломленно посмотрел на нее. Он был готов, что найдутся несогласные, позже, но не ожидал, что сразу же.

– Ну… что ты… как ты можешь говорить, что есть хоть какие-то сомнения в том, что они на нас напали?

– Мы не можем в точности знать, кто стоит за этими нападениями. Мы знаем лишь, что были захвачены два корабля…

– Три, – перебил ее Транг. – Не забывай про «Се-Тун-минь».

Карина вежливо кивнула Трангу.

– Действительно. Нам известно, что были захвачены три корабля, но мы не знаем, являлось ли это политикой правительства. Нам всем известно, что в наше время земные правительства не настолько хорошо контролируют воинские подразделения, не то что раньше. Все это ухудшалось постепенно, десятилетиями. Прежде, чем мы придем к выводу, что это является целенаправленной политикой, нам придется принять во внимание вероятность того, что это единовременное действие, которое могли осуществить отщепенцы. Нам не следует исходить из того, что мы оказались в ситуации войны с правительствами…

Майк изумленно поглядел на Карину.

– Ты это серьезно? Три корабля, захваченные одновременно? Ты с ума сошла, если…

Хавьер прокашлялся, Майк посмотрел на него, кивнул и умолк.

– Карина, ты затронула важный вопрос, – заговорил Хавьер. – Я тоже думаю, что прежде чем заходить слишком далеко, нам действительно следует понять, что происходит в плане командования и управления…

Майк посмотрел на Хавьера расширившимися глазами и развернул ладони вверх, будто говоря «какого черта?».

– Хавьер, ты же не можешь и правда…

– Договорились, нам надо получить больше информации, чтобы узнать, кто за этим стоит, – сказал Хавьер громче. – Но, поскольку вполне допустимо, если не сказать вероятно, что это намеренные действия правительства, не будет ничего плохого в том, чтобы обсудить наши планы действий в чрезвычайной ситуации.