Однако настоящее чудо его ждало ровно через месяц.

– Вызывали, Владимир Семенович?

Редактор встретил его преувеличенно бодро, и Вадима это насторожило.

– Что-то не так? – спросил он, чувствуя подвох. – Если вы по поводу моего последнего материала, то уверяю вас, что он основан на подлинных исторических фактах. Я их проверял, когда учился в аспирантуре.

– Материал чудесный, – махнул рукой Владимир Семенович. – Он, правда, пока еще не заслуживает повышения в должности, но, думаю, через какое-то время твои статьи станут еще занятнее.

– Непременно станут, – кивнул Вадим и на всякий случай добавил: – через какое-то время…

– А между тем, – продолжал редактор, – повышение ты получишь прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик.

Вадим опешил.

– Повышение?..

– С сегодняшнего дня ты – редактор отдела. Полоса «Это было недавно, это было давно…» – твоя. Трудись!

– Это мне тоже за былые заслуги? – поинтересовался Вадим, чувствуя, что у него немеют ноги.

– Нет, за будущие, – ответил главный редактор уже без улыбки. – Это решение шефа. А я не возражал, так сказать…

Странный, но великодушный новый собственник издания преподнес Вадиму очередной сюрприз. «Ты никогда не работал на хозяина! – вспомнил он вдруг слова Матвея. – Собственник выжмет все соки и выбросит тебя без сожаления…»

На сей раз Вадима напугал стремительный карьерный взлет. Он терялся в догадках, ища подвох в логике нового шефа. Он пытался придумать правдоподобные, убедительные объяснения метаморфозам последнего месяца. Он листал страницы с собственными публикациями, отыскивая в них признаки скрытой гениальности. Он убеждал себя, что в таких сумасшедших кадровых перестановках, помимо мотивов очевидных и творческих, существуют еще и скрытые, внутриполитические мотивы. «Возможно, – рассуждал он, – новый учредитель затеял кадровую игру, потому что хочет сменить всю команду». Такое объяснение выглядело правдоподобным. Но оставался без ответа главный и самый тревожный вопрос: «Но почему он начал с меня? Почему ведет себя так, словно давно сделал ставку на скромного историка, который к тому же только вчера еще был охранником?»

Вадим так и не успел найти ответ. То, что произошло дальше, поставило жирную точку на всех его догадках и надеждах, на тщеславных мечтах и даже на вере в себя.

Раздел «Это было…», который вел Вадим, звезд с неба не хватал, но был, тем не менее, заметен. Публикации стали потихонечку привлекать читателя, однако рейтинг «обратной связи» показывал, что обыватель за последнее пятилетие заметно охладел к собственной истории, переписываемой заново на десятый раз. Вадиму приходилось бороться за каждый материал.

– Это неинтересно! – объясняли ему на планерке. – Сегодняшний читатель привык к тому, что за почти любым известным фактом кроется какая-нибудь гнусная и сальная история. Как скелет в шкафу. Если ее нет, то – неинтересно. Удивляться и радоваться – нечему.

– Сегодняшний читатель, – возражал Вадим, – не менее удивится и обрадуется, если мы ему докажем, что какая-нибудь уже кем-то обнародованная гнусная и сальная история на деле – лишь «утка». Досужий вымысел прессы.

– Но мы рискуем после таких «доказательств» сами оказаться в дураках и попасть под мстительный огонь конкурентов. Взять хотя бы, Вадим, вашу последнюю статью про Шолохова. Поймите, связь писателя с женой Ежова – доказанный исторический факт.

– Кем доказанный? – кипятился Вадим. – Газетой «Замочная скважина демократа» или журналом «Либеральный глазок»?

– Ну о чем с вами говорить! – в раздражении отвечали ему. – Вы не любите демократов!

– Да, – признавался Вадим, – я не люблю наших демократов. И не в последнюю очередь – за их бесцеремонное, наукообразное вранье!

На одной из таких планерок оживленная беседа превратилась в гвалт. Все собравшиеся в просторном и длинном кабинете ответственного секретаря уже полчаса томились в ожидании главного редактора. Обсуждение текущего номера газеты без него не начинали, и поэтому присутствующие лишь лениво перебрасывались репликами и короткими замечаниями. Очень скоро одна из фраз, оброненная начальником отдела информации, привела к настоящей буре.

– Может, нам разойтись по рабочим местам? – зевнул он. – Все равно обсуждать особо нечего, кроме этого бреда про убийство стукача-энкавэдэшника.

Вадим вспыхнул. Его отдел подготовил большой материал про это событие шестидесятилетней давности, где рассказывал о судьбе молодого лейтенанта НКВД, которому нарком Ежов поручил следить за своей женой. Тот не выполнил поручения, а потом был застрелен в гостиничном номере при невыясненных обстоятельствах.

– Он не стукач! – выкрикнул Вадим через стол. – А честный и порядочный человек!

– Сотрудник НКВД – честный и порядочный? – расплылся в насмешливой улыбке начальник отдела информации. – Может, и Сталин – хороший человек?

– Может быть! – с вызовом парировал Вадим.

– Прекратите! – вмешался ответственный секретарь. – Что за мальчишество?..

Но Вадим уже завелся:

– Историю не делят на черную и белую! – Он привстал с места и наклонился через стол. – А исторических личностей – на плохих и хороших. Они все – история. Причем наша история. Вот вы свою собственную жизнь можете определить одним эпитетом?

– Всю жизнь – нет, а разные ее этапы – могу, – запальчиво возразил начальник отдела информации.

– И даже здесь рискуете ошибиться! – торжествующе выпалил Вадим. – Сегодня вы считаете какой-нибудь этап своей жизни черным, плохим, а завтра вдруг убеждаетесь, что он – во благо. И наоборот…

– Но вы пытаетесь убедить нашего читателя, что работник зловещих органов, подчиненный печально известного Ежова, подслушивающий и подглядывающий за посетителями в гостинице, а потом спутавшийся с чужой женой и убитый своими же коллегами, – хороший человек?

– Я никого ни в чем не пытаюсь убедить. – Вадим хлопнул ладонью по столу. – Я как раз, наоборот, призываю никогда и ничему не давать поспешных оценок. Тем паче – односложных.

Начальник отдела информации поднялся из-за стола.

– Тем не менее я считаю ваш материал ненужным. На месте главного редактора я бы ни за что не поставил бы его в номер.

– Ну, вы, по счастью, не главный редактор, – буркнул Вадим.

По лицу начальника отдела информации пробежала тень насмешки.

– Пожалуй, вы еще более далеки от этой должности…

Через минуту он пожалел, что вообще открыл рот. Дверь кабинета распахнулась, и на пороге появился Владимир Семенович. Он торопливо проследовал к столу, неловко обошел его, потоптался на месте, потом неожиданно вернулся к двери и, окинув присутствующих печально-виноватым взглядом, произнес хрипло:

– Планерку сегодня проведет Вадим Григорьев… И не только сегодня… И не только планерку… Словом… Я больше не главный редактор.