Федор Бесараб не дожил месяца до начала войны и двух – до смерти старшего сына. Он ушел, веря, что молдавская земля – самая мирная, самая цветущая и самая хлебосольная.

Бендеры оказались единственным городом на правом берегу Днестра, не подчинившимся румынской агрессии и поддержавшим суверенитет Приднестровья. Обнаружив себя в блокаде, отрезанным от внешнего мира, городок умудрялся жить обычной, размеренной жизнью, ощетинившись на главных подъездных путях блокпостами казачьих и гвардейских подразделений.

Между тем среди жителей города росла тревога. Закрывались учреждения, люди спешили увезти семьи из небезопасной зоны по единственному, все еще функционирующему узкому мосту – на левый берег.

Книготорговля стремительно угасала. Возможно, Лика смогла бы что-нибудь придумать, чтобы не дать умереть своему предприятию. Но жаркий летний день, когда начался штурм города, поставил жирную точку не только на ее планах, но и на всей ближайшей жизни.

Она переходила улицу, когда стена дома в двух шагах от нее вдруг стала плеваться известкой по диагонали ударившей по ней пулеметной очереди.

Лика от неожиданности присела на корточки и выпустила руку своего сотрудника – редактора Пети Хромова, с которым прощалась до завтрашнего дня. Петина голова вдруг на глазах стала чернеть, как на перегретой кинопленке, раскололась на огромные, бесформенные куски и разлетелась по тротуару, швырнув на белоснежную известку стены липкие ошметки мозгов.

На мгновение Лика оцепенела от ужаса.

– Беги, дура! – крикнул кто-то на другой стороне улицы.

Она вскочила, но тут же споткнулась и упала на пузырящийся кровью асфальт. Пулемет уже не умолкал. Угреватой сыпью он чертил по стене проклятия, грыз тротуарный камень и опрокидывал урны.

Лика плохо соображала. Она бежала по переулкам, которые теперь ей казались незнакомыми и чужими, перепачканная в чужой крови, прижимая к груди ободранные ладони. «Чучело! – доносилось до нее откуда-то из другой жизни. – Что ты о себе возомнила? Кому ты нужна, грязнуля?»

Через каждые десять метров ее останавливал мучительный приступ рвоты. Горячий асфальт уплывал из-под ног, а перед глазами кривлялось и прыгало рваное небо. Где-то справа сотней ослепительных солнц плевались распахнутые окна домов.

– Беги, дура… Беги! – шептала Лика и снова останавливалась, сплевывая на тротуар липкую струйку желчной слюны.

Антон нервно курил на крыльце, когда она вбежала в калитку.

– С тобой все в порядке? – мрачно спросил он, разглядывая жену так, словно определяя степень ущерба, ей причиненного.

– Петю убили! – крикнула Лика и вдруг разрыдалась.

Она размазывала слезы по лицу и не могла их остановить. Вряд ли она и сама могла бы вспомнить, когда в последний раз плакала. Лика сейчас опять была той маленькой, угловатой, испуганной девчонкой, которая нуждалась всем сердцем, чтобы кто-то обнял ее за плечи и сказал тихо: «Пока я у тебя есть – тебе нечего бояться…»

– На нашей улице два раза стреляли, – сказал после паузы Антон. – Подфарник у машины разнесли вдребезги… Сволочи!

Среди ночи раздался стук в дверь.

Через мгновение снаружи отстрелили замок, и в дом ворвались двое мужчин с автоматами и желтыми повязками на головах . Один из них – лет двадцати пяти – ударил Антона прикладом в лицо. Тот упал рядом с кроватью, потом сел на пол, обхватив голову руками.

– Дернешься – пристрелю! – пообещал визитер и принялся торопливо осматривать комнату.

Он открывал шкафы, вытряхивал из них содержимое, рылся на полках, заглядывал в сумки и коробки.

– Деньги, украшения – где? – нетерпеливо спросил второй налетчик – лет девятнадцати – с маленькими черными глазками и короткой верхней губой.

– Н-нету, – простонал Антон и еще ниже нагнул голову.

Тут только один из волонтеров – тот, что постарше, – заметил Лику. Она сидела на кровати, в страхе натянув одеяло на подбородок, и с ужасом наблюдала за происходящим.

– Какая цыпочка, – расплылся в улыбке мужчина. – Иди-ка сюда…

Он за руку вытащил Лику из кровати и поставил у стены. Она не сопротивлялась, только стыдливо прикрывалась руками. Ночная сорочка не только не прятала ее красоту, но, наоборот, делала ее более соблазнительной. Мужчина без церемоний убрал руки девушки и с чувством пощупал ее грудь.

– Не смей! – прохрипел Антон, но тут же получил удар сапогом в живот.

– Давай-давай, Михай, – приободрил девятнадцатилетний своего старшего приятеля. – Я после тебя…

Не сводя глаз с Ликиного тела, Михай положил на кровать автомат, стянул с себя камуфляжный китель и расстегнул ремень на штанах. По лицу девушки пробежала тень. Наверное, в этот момент никто не смог бы прочитать ее мысли, кроме старшего брата.

Михай тем временем приспустил до колен штаны с трусами, выждал мгновение, чтобы дать возможность девушке оценить его силу, и потянулся к ее ночнушке.

– Не рви рубашку, – неожиданно громко попросила Лика, слегка отстраняясь. – Я сама.

Она медленно сняла сорочку через голову и отбросила на кровать – туда, где уже лежал автомат. Михай с восхищением оглядел ее фигуру.

– С-су-ука, – простонал в углу Антон. – Похотливая дрянь!

– Заткнись! – усмехнулся Михай. – Сам пользовался, дай и другим полакомиться…

Он даже не успел пожалеть о том, что отвлекся на никчемного мужа. То, что произошло в следующее мгновение, было настолько невероятным и противоестественным для такого сладкого и волнительного момента, что Михай еще какое-то время стоял в недоумении и моргал глазами.

«Тот, кто пытается тебя обидеть или задеть твою честь, – всегда будет наказан… Но когда меня не будет и когда не будет никого, кто бы мог тебя защитить, тебе придется это делать самой…»

Мужчина оторопело воззрился на ошметок кровавой плоти, упавший к его ногам, перевел взгляд на рваное волосатое месиво в собственном паху, шевельнувшееся густым багровым фонтанчиком, и только тут почувствовал безумную боль и ужас. Он рухнул на колени, зажимая обеими руками рану, и закричал так пронзительно и жутко, что его напарник от неожиданности потерял равновесие и упал на стул.

Лика отбросила в сторону нож, которым еще вчера здесь, в спальне, подрезала бахрому на покрывале, кинулась к кровати, схватила автомат и, раньше чем молодой волонтер успел что-то сообразить, наставила на него оружие.

– Во-он! – закричала она истошно. – Вон, сволочи!

Не сводя испуганных глаз с дрожащей от ярости и отвращения девушки, он осторожно поднялся со стула, подхватил под руки своего воющего товарища и, пятясь, вышел вон.

Первым пришел в себя Антон.

– Молодец! – похвалил он жену, спешно вскочил с пола и ухватился за автомат, который дрожащая Лика все еще держала наперевес. – Дай мне… Дай же, идиотка!

Он не без труда вырвал из ее рук оружие и бросился на улицу. Незадачливые грабители и насильники едва успели выйти за калитку. Одним прыжком Антон догнал своих мучителей и, не говоря ни слова, расстрелял обоих в упор. Тела расшвыряло на несколько метров друг от друга. Антон еще постоял у забора, наблюдая, как у одного из убитых подрагивает в судороге нога, потом плюнул и побрел обратно в дом.