Город Лукау лежит по левую сторону речки Берсты, имеющей в ширину не более 15 шагов, но текущей на пространстве нескольких верст, выше и ниже города, по болотистой непроходимой низине; самый город, среди болот, обнесен старинной крепкой стеной и водяным рвом, через который устроено много мостов; но для въезда в город существует только трое ворот: с восточной стороны – Калауская застава, служащая сообщением с обширным, окруженным садами Калауским предместьем, лежащим по правую сторону Берсты; с западной стороны – Зандоская застава и предместье того же названия, на выезде из коего простираются довольно значительные высоты (Windmühlenberg). Наконец, ворота на северо-восточной стороне ограды ведут в обширные сады, окружающие город22.

После весьма знойного дня, 22 мая (3 июня), к ночи наступила гроза с проливным дождем, охладившим воздух. Генерал Бюлов, не сомневаясь в намерении неприятеля атаковать его, с 4 часов следующего утра уже был на коне и располагал свои войска к предстоявшему бою. Так как занятие господствующих высот у предместья Зандо способствовало удержанию неприятеля даже и в таком случае, когда ему удалось бы овладеть городом, то Бюлов перевел на левую сторону Берсты бригады принца Гессен-Гомбургского, Тюмена и русскую Гарпе, а на правой стороне реки оставил только бригаду Оппена, с 3‐м батальоном 4‐го Восточно-прусского полка, и Тульским пехотным полком. Первые три бригады расположились на высотах, фронтом к речке Берсте; батареи, там поставленные, были назначены для обстрела выхода из города, оборона которого поручена 4‐му резервному батальону лейб-пехотного полка; для обороны Калауского предместья и окружающих его садов высланы туда обе Восточно-прусские егерские роты и отряды волонтеров (freiwilligen Jäger), а впереди предместья, у селений Каусдорфа и Фресдорфа, стояли в авангарде: два батальона 3‐го Восточно-прусского полка, с 4 орудиями, 1‐й Лейб-гусарский полк и казачий полк Бешенцова. Вообще же войска, собранные у Лукау, состояли из 16 с половиной батальонов, 10 эскадронов, 6½ батарей и 3 казачьих полков, в числе около 16 000 человек с 60 орудиями23.

Проливной дождь, продолжавшийся утром 23 мая (4 июня), и усталость войск после трудного перехода, ослабив деятельность разъездов, высланных генералом Оппеном по калауской дороге, способствовали неприятелю приблизиться незаметно в значительных силах к позиции, занятой передовым отрядом у Каусдорфа и Фрес-дорфа. В 10 часов утра французы, открыв сильную канонаду, атаковали союзников и в 11‐м часу заставили их отступить в предместье. Нападение было так быстро, что неприятель вместе с опрокинутыми войсками ворвался в предместье и даже в Калаускую заставу. С большим лишь трудом удалось Оппену опрокинуть французов штыками обратно через мост в предместье; но все усилия союзников выбить оттуда неприятеля не имели успеха, и войска Оппена были принуждены ограничиться защитой города и левого берега речки Берсты. Как только Бюлов с высот Виндмюленберга усмотрел отступление войск Оппена, то послал им в помощь несколько батальонов, которые, с содействием прусских фузилеров и полков Тульского и Навагинского, вытеснили неприятеля из предместья в поле. Тогда Удино, выдвинув сильные батареи, открыл по форштадту опустошительную канонаду, на которую союзники не могли отвечать с Виндмюленберга как по значительному расстоянию сей высоты от Калау-ского предместья, так и из опасения вредить собственным войскам; провезти же орудия по узким улицам города и предместья не осмеливались, чтобы не потерять их при усиленном нападении французов. В таких обстоятельствах союзники, расстроенные действием неприятельской артиллерии, были снова опрокинуты к Калауской заставе, у которой завязался весьма упорный бой. Неприятель, не успев вторгнуться в ворота, покушался перейти через болота Берсты южнее города, но был встречен и опрокинут высланной против него пехотой.

Уже было около 3 часов пополудни; неприятель не только был отражен от города, но еще принужден очистить часть предместья. Желая выгнать оттуда союзников, французы бросили множество гранат, от коих произошли пожары в Калауском форштадте и в самом городе. Предместье, наполненное ранеными обеих сторон, было объято пламенем, и почти все эти несчастные погибли. Генерал Бюлов, заметив расстройство неприятеля, приказал майору Зандрарту, с 1‐м Лейб-гусарским полком и с четырьмя конными орудиями, пройти через горящий город и атаковать французов, но это оказалось невозможным. В 5 часов пришла бригада Бойена; недоставало только войск Борстеля, которые, будучи разобщены с корпусом расположением неприятеля, подвергались отдельному поражению. Бюлов, желая способствовать их прибытию, поручил генералу Оппену, с 10 эскадронами российско-прусской кавалерии и с прусской конной батареей капитана Штейнвера, двинуться на Вирингсдорф и Гисмансдорф через речку Берсту и атаковать неприятеля с правого фланга. Стоявший на правом крыле войск Удино баварский легкоконный полк, завидев союзную кавалерию, стал отходить к своей пехоте, расположенной в нескольких каре; но генерал Оппен настиг его, рассеял баварцев, наскакал на неприятельскую батарею, изрубил прислугу и взял три орудия, из числа коих успел увезти одну гаубицу. Эта смелая атака ускорила отступление французского корпуса; но темнота ночи и усталость союзных войск, находившихся в продолжение почти двух суток в беспрестанном движении и бою, не позволили преследовать неприятеля. Урон корпуса Удино в сей день простирался до 1000 убитыми и ранеными и до 800 пленными. Со стороны союзников убито и ранено 600 человек, из коих 500 пруссаков и около 100 русских. В числе раненых был генерал-майор Гарпе24.

Дело при Лукау спасло столицу Пруссии и покрыло славой союзные войска, сражавшиеся 11 часов против равносильного неприятеля без содействия артиллерии. В продолжение боя было сделано с их стороны всего-навсего 10 пушечных выстрелов. Успех в этом деле придал еще большую деятельность образованию народных вооружений. Король Прусский наградил Бюлова Железным крестом 1‐й степени и прислал сподвижникам его 95 крестов 2‐й степени; а генералу Гарпе – орден Красного Орла 2‐й степени.

На следующий день Удино отступил через Зонненвальде за реку Черную Эльстер, к Убигау. Генерал Бюлов преследовал его только частью кавалерии и пехотой бригады Оппена; а сам с остальными войсками, усиленными прибывшей на рассвете бригадой Борстеля и тремя резервными батальонами, оставался на позиции у Лукау до 26 мая (7 июня), предполагая на другой день выступить против неприятельского корпуса. Но в это самое время обе стороны получили известие о перемирии, прекратившем военные действия. Причиной медленности Бюлова после одержанной им победы был, как и прежде, недостаток в продовольствии. Щадя страну, он не хотел, по примеру неприятеля, налагать на жителей реквизиции, а ожидал подвозов провианта из магазинов, что затрудняло его движения.

Несколько дней спустя, 31 мая (12 июня), Бюлов перенес свою главную квартиру в Берлин и расположил войска по квартирам, оставив на саксонской границе, в авангарде, бригаду Борстеля.

Известие о заключении перемирия поразило удивлением и прискорбием войска Бюлова. Офицеры изъявляли свое неудовольствие так неосторожно, что король, узнав о том, не оставил без внимания их толки. Незадолго до возобновления действий, сделав смотр корпусу Бюлова, он созвал к себе всех штаб-офицеров и, поставив им на вид ошибки, замеченные в церемониальном марше, сказал: «Скажу вам, господа, отчего это происходит. Вместо того чтобы заниматься своими батальонами, вы слишком много занимаетесь политикой. Вы были недовольны заключенным мной перемирием. Господа! Пусть всякий делает свое дело! Прошу вас исполнять свои обязанности и не беспокоиться о моих. Я знаю сам, что мне следует делать»25.