Так прожили мы до 17 сентября. В этот день, вернувшись с позиции, мы собирались садиться обедать, когда около часу дня из штаба армии подали телеграмму, гласившую: «С получением сего дивизии выступить в д. Улангоу, куда прибыть не позднее вечера 18 сентября».

Взглянув на карту, оказалось, что до д. Улангоу 40 верст и то, если следовать береговой дорогой вдоль р. Хунь-хэ. По большой же дороге, через д. Чанту, на десять верст дальше. Тотчас же было отдано приказание всем изготовиться к пяти часам пополудни, сборный пункт у западного выхода из д. Импань. Мы же сели за стол и в последний раз отобедали на веранде нашей фанзы, с которой был удивительно красивый вид на р. Хунь-хэ.

Ровно в пять часов пополудни выступил авангард, а в пять с половиной и главные силы. Хотя при обследовании береговой дороги оказалось, что она верстах в пяти от д. Импань пресекается скалами, вдававшимися в самое русло реки на протяжении сажень ста, я все же решил идти этой дорогой, обойдя скалы вброд. Вечер был великолепный, вода теплая, грунт на дне твердый, глубина не более аршина. Казаки конвойного взвода стали цепью вдоль фарватера, все разулись, подвернули шаровары и прошли водой вполне удобно, без большого промедления. По выходе на дорогу казаки были направлены в д. Тангау, где обследовали брод, так как предстояло перейти на левый берег р. Хунь-хэ и далее повернуть под прямым углом на юг. Переход колонны вброд совершился так же беспрепятственно, и в 11 часов вечера мы стали на ночлег. Утром 18-го выступили в шесть часов утра на д. Улангау. Дорога пролегала по горной местности, пришлось пройти через два больших перевала, которые артиллерия преодолела лишь с помощью пехоты. Тем не менее в семь часов вечера мы прибыли в указанную нам д. Улангау, расположенную в котловине, окруженную сопками, сплошь покрытыми кустарником и диким виноградом. Несмотря на то что впереди нас, охраняя Далинский перевал, стоял отряд генерал-майора Петерева,[172] я все же приказал во избежание каких-либо случайностей выставить посты по сопкам кругом деревни, решив на другой день обследовать местность и выбрать более удобную стоянку.

19-го утром прибыли в нашу деревню два офицера, которые доложили, что они высланы квартирьерами от штаба генерал-лейтенанта Ренненкампфа, который к вечеру сам прибудет в наше село. Так как генерал-лейтенант Ренненкампф стал старше меня в чине и был кавалером ордена Св. великомученика и победоносца Георгия III и IV степеней, предупредив всех о его приезде, я приказал при встрече вызывать людей на линию и приветствовать как георгиевского кавалера.

Павел Карлович прибыл под вечер, был нами встречен громким «Ура!» и затем приглашен со штабом к обеду. Мы были знакомы по Варшавскому округу, он был начальником штаба 14-й кавалерийской дивизии, а я – 13-й, встречались на маневрах; специально-кавалерийских сборах. Здесь же, с этого дня нам волею генерал-адъютанта Куропаткина было суждено работать нераздельно до заключения мира с Японией, и 71-я дивизия составила ядро того, что впоследствии называлось отрядом генерал-лейтенанта Ренненкампфа.

Из разговоров с Павлом Карловичем оказалось, что он прибыл в Улангау на основании такой же лаконической телеграммы, как и я. Тут же выяснили, что оставаться в этой деревне, как в ловушке, невозможно, и порешили на другой же день перейти в д. Убеньяпузу на большой дороге от Фушуна на Далинский перевал, что и было исполнено.

В д. Убеньяпуза мы оставались до 22 сентября включительно. 20-го прибыл в мое распоряжение один батальон 1-го резервного Сретенского полка[173] под командой опытного штаб-офицера, еще в мирное время командовавшего полком, и оставившего военную службу лишь по случаю выбора его в предводители дворянства; с объявлением войны тотчас же вновь поступившего на службу. Батальон был в очень сильном составе – 1300 человек, имел свою охотничью команду. Вслед за тем прибыли еще два батальона 3-го резервного Читинского полка.[174]

22-го утром была получена диспозиция по армии, по которой армия, разделенная на два крыла, должна была, выступив 23-го числа, в три перехода подойти к р. Тай-цзы-хэ и овладеть правым ее берегом. По этой диспозиции отряд генерал-лейтенанта Ренненкампфа входил в состав левого крыла и как бы прикрывал его слева.

Все до сих пор изложенное составляет точный рассказ событий почти по дням и так, как они происходили в действительности. Все разговоры с генерал-адъютантом Куропаткиным, его наставления и приказания приведены почти дословно. Дальше изложить также точно по дням подход к полю сражения и пятидневный бой под Бенсиху на память не представляется возможным, и я вынужден ограничиться изложением отдельных эпизодов этого боя по мере его развития, ручаясь за полную верность и правдивость изложения.[175]

Подход к полю сражения отряд генерал-лейтенанта Ренненкампфа совершил в три дня двумя колоннами. Правая колонна генерал-лейтенанта Петерева (бригада 54-й дивизии), левая генерал-майора Экка в составе 282-го Черноярского полка, одного батальона 1-го резервного Сретенского полка, двух батальонов 3-го резервного Читинского полка и 26-й артиллерийской бригады. 283-й пехотный Бугульминский полк (без пяти рот, выделенных на этапы) по приказанию генерал-лейтенанта Ренненкампфа был выдвинут к д. Сонлунью для наблюдения за Далинским перевалом и прикрытия нашего тыла.

Отряд точно выполнил трехдневный марш-маневр и после полудня 25 сентября подошел к правому берегу Тай-цзы-хэ. При этом авангарду правой колонны удалось с налету захватить господствовавшую над всею местностью сопку. Следовавший при колонне генерал-лейтенант Ренненкампф благодарил войска Петерева за молодецкое дело и разрешил, оставив на сопке охранение, остальные войска отвести на ночлег в ближайшую деревню. Это разрешение обошлось нам очень дорого, так как за ночь японцы внезапной атакой сбили охранение и прочно утвердились на сопке, вновь овладеть которой так и не удалось.