Честно говоря, я надеялась уехать раньше, но перспектива заниматься поисками в одиночку не радовала. В конце концов, я ждала сорок лет. Что изменят еще пара недель?

Рождество прошло так, как и ожидалось. Несмотря на все попытки Ральфа нарушить мои планы, день был тихим и спокойным. Я подарила Дилану праздничный носок, полный всякой ерунды, от которого он пришел в неописуемый восторг. После обеда мы выпили в память о бабушке пару ее любимых коктейлей.

С Новым годом все обстояло иначе. Он мне и в лучшие времена не нравился, а потеря бабушки и ожидание поездки в Испанию привели меня в задумчивое и тревожное настроение. Дилан, само собой, был приглашен на очередную вечеринку и отправился туда с моего полного согласия. Не хватало еще ему докучать своими страданиями. Я планировала проигнорировать этот утомительный праздник и отправиться спать пораньше.

Телефон завибрировал. Пришло сообщение от Тома:

Черт! Я, конечно, ненавижу Новый год, но озвучивать это не собиралась. И уж тем более не планировала признаваться, что мне совершенно некуда пойти в такой вечер. Но почему, собственно, все всегда ожидают, что ты занят чем-то захватывающим? Лучше быть честной с собой.

Ответ пришел мгновенно:

И настроение у меня почему-то сразу поднялось.

2019

Прежде чем убрать вещи в чемодан, я разложила их на кровати. Люблю готовиться к путешествиям обстоятельно и планировать все заранее. И почему меня не покидала уверенность, что в Испании жарко всегда, даже в феврале? Том объяснил, что, поскольку Сан-Седеза расположена в горах, дневная температура будет подниматься лишь чуть выше нуля. То есть будет холоднее, чем в Манчестере. Я снова достала норку и зарылась лицом в мех. Прошло столько лет, а шуба все еще пахла Альфом и его домом, но вместо обычной горечи в этот раз я ощутила надежду. Возможно, я наконец смогу отдать ее маме.

Раздался стук в заднюю дверь, что меня несколько насторожила. Этим входом пользуемся только мы с Диланом. Выглянув в окно спальни, я всерьез подумала, не притвориться ли, что никого нет дома. Проклятый Ральф. Что он о себе воображает? Бывший постучал еще раз, на этот раз громче.

– Тара, я знаю, что ты дома. Машина стоит перед входом, а пешком ты никуда не ходишь. Открой, это срочно.

Я бросилась вниз, опасаясь, что дело может касаться нашего сына.

– Что-то с Диланом?

Он нахмурился, будто с трудом вспоминал, о ком идет речь.

– Нет. Впусти меня.

– Чего тебе нужно? – Я налегла на дверь всем своим весом.

– Я не могу говорить, стоя на пороге, – он бросил взгляд через забор. – Ты же знаешь Нэлли, нашу соседку.

– Тогда рассказывай шепотом, потому что внутри тебе делать нечего, – заявила я, удивляясь собственной стойкости.

– Мне больше некуда пойти.

О боже мой, нет. Только не это. Я приоткрыла дверь еще на пару сантиметров и увидела, что рядом с ним стоит чемодан.

– Только не говори, что Сюзи тебя выгнала.

– Нет же, – он покачал головой.

Слава богу. Я вздохнула с облегчением.

– Тогда говори, зачем пришел, потому что у меня еще куча дел. Я завтра улетаю.

– Я ушел от нее, Тара, – ответил Ральф с застенчивой улыбкой и раскрыл объятия. – Я вернулся к тебе.

В этот момент я поняла, что на самом деле значит выражение «потерять дар речи». Мой мозг просто не способен был выдать хоть что-то, сообразное такому неожиданному повороту событий. Мне хотелось рассмеяться, расплакаться, хлопнуть дверью перед его носом – сделать хоть что-нибудь, что противостояло бы абсурдности его слов.

– Я… я… В смысле… Что?

Бывший одной ногой переступил порог.

– На улице холодно, Тара. Впусти меня.

– Хорошая попытка, Ральф. А теперь проваливай. Ты сам по себе.

– Я же сказал, мне некуда идти.

Его тон начал меня раздражать.

– Дальше по улице есть гостинца. Или переночуй на модном диване в своем офисе. А мадам Синий Чулок пусть обеспечит тебя завтраком.

Тяжело дыша, переполненная гордостью, я закрыла перед ним дверь.

Ральф прижался лицом к стеклу.

– Я все же отец Дилана, не забыла?

Закусив кулак, я досчитала до десяти. Но это не помогло.

– Да какой из тебя отец? Лучше бы вспомнил про свои обязанности, когда трахался с Сюзи. А до нее с Анитой, Рут, остальных я уже не помню по именам. Не смеши меня. Убирайся вон и не возвращайся.

Я побежала наверх, бросилась на кровать и зарылась лицом в подушку, чтобы заглушить крик. Это не разочарование, не грусть. Слез не было. Просто бешеная ярость, поддавшись которой я отчаянно колотила свою подушку.

На следующее утро мне стало намного спокойнее. О вчерашнем вечере напоминало только саднящее горло. И почему меня раньше так заботило семейное положение? Нет смысла обманывать других и тем более себя. Я разведусь и смогу двигаться дальше. Какое прекрасное чувство!

Теперь можно было сфокусироваться на поисках мамы. Я перебрала все наши старые фотографии. Их оказалось совсем немного. Из школы и кое-какие из Литэма, от бабушки. Смотреть на них было непросто. Три снимка запечатлели семью Добс в полном составе: бабушка, Джордж и мама. На одном снимке Вайолет даже сидела у него на плечах. Маленькие ножки спускались вдоль его шеи. Меня физически тошнило от одного его вида. Стоило только представить, что он сделал. И этот человек был моим отцом. Я выбрала несколько хороших фото мамы и бабули. Его снимки я в Испанию везти не собиралась. Еще была карточка, на которой мы с Вайолет и Альфом стояли в обнимку перед магазином, щурясь от солнца. Все это я упаковала вместе с письмом брата Исидора, кулоном и статьей о концерте в «Аметист Лаундж», которую мне великодушно подарил Скотти Хэмилтон. И, конечно же, норка. Если мне удастся найти маму, возможно, эти предметы станут ключом к ее потерянной памяти.

Путешествовать с Томом оказалось невероятно приятно. Возможно, он даже слишком старался. Зато в отличие от Ральфа не напивался джин-тоником и не сидел в своем айфоне весь полет, а говорил со мной и, что еще важнее, слушал меня. Я рассказала, что попросила у мужа развод, и мне стало намного легче. Мы говорили о его покойной жене, Пэнни, и о девочках, а потом о моем Дилане. И о том, что я буду чувствовать, если поиски окажутся успешными. На этот вопрос у меня ответа не было.

В аэропорту Мадрида мы арендовали машину и проложили маршрут до Сеговии, где собирались переночевать. Том сел за руль, а мне осталось только наслаждаться пейзажем и размышлять о том, что я, возможно, хожу по тем же дорогам, что и моя мать, впервые за сорок лет.