Монах подвинул ко мне письмо, и я увидела единственное слово, написанное на конверте. Мое имя. Тара.

К моменту, когда мы вернулись в деревню, небо стало темно-синим. Две яркие звезды висели прямо над горизонтом. Наши чемоданы отнесли в номер. В этот раз двухместный с двумя отдельными кроватями.

– Подойдет? – спросил Том. – Одноместных не осталось.

– Просто идеально, – ответила я, развязывая кроссовки, и тут же упала на кровать.

Достав из кармана записку брата Исидора, перечитала ее в сотый раз. Никаких эмоций, только адрес, где я могу его найти, если когда-нибудь доберусь до монастыря.

Том закрыл ставни на окнах.

– Мы близки к разгадке, – сказал он. – И у меня хорошие предчувствия.

Я чувствовала то же самое, но боялась признаться вслух, чтобы не спугнуть удачу.

– Посмотрим, что будет завтра. Иди сюда, садись рядом. Если вдруг я еще этого не говорила, я очень рада, что именно ты сейчас здесь со мной. Никого другого я не хотела бы видеть.

Чтобы подкрепить свои слова действиями, я наклонилась и поцеловала его в щеку.

Я плохо спала в ту ночь. Слушала, как Том тихонько посапывает на своей кровати, и даже немного успокаивалась. Не то что Ральф с его громоподобным храпом. В такие моменты мне хотелось задушить бывшего подушкой. Время ползло очень медленно. Долгие часы заполняли воспоминания, которые я много лет запрещала себе оживлять. В первые месяцы, когда мама пропала, меня не оставляла мысль о том, что она предпочла мне Ларри, сев тем памятным утром в его машину. Боль потери немного стихала, стоило лишь убедить себя, что Вайолет просто не любила меня, докучливую пятнадцатилетку. Какое-то время это даже работало. Ненадолго мою боль и отчаяние сменил гнев и вера в карму. Она бросила свою дочь, выбрала мужчину, с которым была едва знакома, и получила по заслугам. Но в глубине души я никогда в это не верила. Моя мама не могла выбрать его и бросить меня. Она ведь не хотела ехать, пришлось настоять на этом. Сколько раз я потом жалела, что не сделала наоборот. Могла ведь заупрямиться, обидеться, умолять ее остаться со мной.

Мы не настроены были долго спать, так что к шести утра уже оделись и приготовились к выходу. Место, указанное в записке, располагалось совсем недалеко. Всего полчаса ходьбы от гостиницы. Наше появление на пороге дома брата Исидора через сорок лет после того, как он оставил для меня письмо, будет достаточно шокирующим. К чему еще и вытаскивать его из постели? Я ждала столько лет, пару часов уже ничего не решат.

Мы снова посетили булочную, наелись выпечки и выпили кофе, хотя и без того уже были достаточно взвинчены. Прогулялись по полусонной деревушке, разглядывая прилавки с разноцветными овощами и фруктами. Два часа пролетели незаметно. Том достал мою норку и помог закутаться в нее.

– Пора, – сказала я, вдохнув знакомый запах и сдерживая слезы.

Во владения брата Исидора вела утоптанная тропинка и массивные деревянные ворота. По обеим сторонам виднелись загоны с лошадьми. Они жевали траву, и в морозном воздухе от их морд поднимались облачка пара. Я шагала все медленнее, а сердце стучало все быстрее.

Видно было большой дом с черепичной крышей и окошками, на которых весной наверняка распускались цветы. Он выглядел именно так, как обычно люди и представляют себе традиционный испанский дом, затерянный где-то в глуши. По левую сторону от нас располагался сад и на удивление зеленая для этого времени года лужайка. Сначала мне показалось, что чуть дальше было установлено чучело, но, подойдя ближе, я увидела большой деревянный крест, у основания которого рос кустарник. Могила. Я вздрогнула.

– Могила, – зачем-то озвучил Том, кивнув в сторону креста.

Я посмотрела на него, не решаясь озвучить собственные опасения. Что, если это мамина могила? Неужели она лежит в этой самой земле? Могла ли она так полюбить этот край, чтобы таким было ее последнее желание. Мне больно было представлять себе, что Вайолет лежит здесь одна, совершенно без компании. Поравнявшись с крестом, мы смогли различить нам нем облупившуюся надпись белой краской.

– Дьябло, – прочитал Том вслух. – Собака, возможно, или что-то в этом роде.

Я выдохнула, ругая себя за бурную фантазию. Петли ворот жалобно скрипнули, когда он приоткрыл их чуть шире, чтобы мы могли протиснуться внутрь. Слева обнаружился большой деревянный сарай. Дверь была приоткрыта. У входа тощий белый кот, демонстрируя чудеса акробатики, облизывал заднюю лапу.

– Там кто-то есть, – прошептал мой друг.

Мы прислушались к ритмичному металлическому лязгу. Клац, клац, клац.

Увидев нас, лошадь беспокойно мотнула головой. Спиной к нам, склонившись над наковальней, стоял мужчина. Сложно было представить, как начать разговор, не напугав его. Вряд ли в таком месте часто появляются посетители, особенно в такой ранний час. Том прочистил горло, чтобы привлечь внимание.

– Гмм… Простите, – начал он.

Мужчина обернулся и сказал что-то по-испански. В руках он держал длинные щипцы, которыми сжимал раскаленную докрасна подкову.

– Эмм… Вы говорите по-английски?

Он опустил подкову в воду, пар с шипением начал подниматься вверх.

– Да, говорю. Чем могу вам помочь?

– Дело в том, что… На самом деле, мы… – начал Том.

Я больше не могла этого выносить, поэтому сделала шаг вперед и спросила с решимостью, которой на самом деле вовсе не чувствовала:

– Вы брат Исидор?

Словно полицейский с орденом на арест, я помахала перед ним письмом.

Открыв рот, он переводил взгляд с Тома на меня и обратно. Снял шляпу, прижал ее к груди и облокотился о стену, чтобы устоять на ногах. Потом посмотрел на письмо, протянул руку и коснулся моей щеки.

– Неужели это ты?

Не в силах произнести ни слова, я кивнула.

– О, Тара, – он шагнул ближе и взял меня за обе руки. – Это и правда ты? Ты знаешь Вайолет?

– Да, знаю, – ответила я, вновь обретя голос. – Она моя мать…

Брат Исидор повел нас на кухню, беспрестанно покачивая головой и неразборчиво бормоча что-то по-испански. Не знаю, к кому конкретно он обращался, но в ответ на просьбу устраиваться поудобнее за столом мы оба вежливо кивнули. Хозяин снял свой кожаный фартук, а я сбросила шубу и повесила ее на спинку стула. Не знаю почему, но я представляла его себе стариком. На деле же он оказался крепким и поджарым пожилым мужчиной с привлекательным мужественным лицом.

Меня мучил один главный вопрос, который я так и не решалась задать, стуча зубами от волнения. Но, когда брат Исидор вытащил стул и уселся рядом, решила положить этому конец:

– Моя мама жива?

– Да-да, конечно, – закивал он, улыбаясь. – Не могу поверить. Дочь Вайолет.