Надежда не хотела кофе. Слишком много его было выпито задень, так много, что он противно болтался в желудке, подступал к горлу, и всевремя хотелось чем-нибудь его заесть, чтобы не было так противно.

Вот картошечки бы в самый раз!..

— Самая лучшая заварка для турецкого чая, конечно же,тробзонская. Есть такой город в Анатолии, Тробзон.

— Почему в Анатолии, Марья Максимовна?

— Да потому, Наденька, что именно так всегда называласьземля, на которой нынче расположена Турция! И еще контрабандный иранский чайныйлист, но его невозможно достать.

— Погодите, — сказала Надежда, тщетно пытаясь отделаться отмыслей о картошке. — Почему иранская? А Шри-Ланка? Там самый лучший чай, этовсем известно!

— На Цейлоне, — поучительно начала Марья Максимовна,по-старинному называя знаменитый чайный остров, — растет чай, который пьютевропейцы. Это совсем не то!.. Настоящий турецкий чай не заваривают, а варят!

— Если чай варить, — заметила просвещенная Надежда, —получится чифирь. Его пьют уголовники на зоне!

— Боже, что вы говорите!

Солнце уже совсем свалилось за остроугольные крыши питерскихдомов, и как-то сразу завечерело, из открытого окна потянуло сыростью.

Осень скоро. Самое скучное и долгое время. Почему летопролетает мгновенно, а осень тянется бесконечно?..

— Можно, я закрою окно?

— Прикройте, если вам сквозит, Наденька! А я люблю свежийвоздух. Воздух Ленинграда — единственное, чем я могу дышать.

Надежде было неуютно, но закрывать окно она не стала.

— Конечно, эти жалкие листья, которые мы считаем чаем,варить нельзя! Они превратятся в отраву, которую вообще невозможно будет взятьв рот! Но тробзонский или иранский чай нужно именно варить. Турецкие чайникивсегда двухэтажные. В нижнем кипит вода, а в верхний, пока еще сухой, нужноположить заварку. Когда верхний чайничек прогреется, из нижнего в негоналивается кипяток, а в нижний доливается свежая вода, и, пока вода в нижнем незакипит, его не снимают с огня! Чай варится примерно полчаса на водяной бане, иуверяю вас, Наденька, что вы никогда не пили ничего подобного!

— Никогда, — согласилась Надежда.

От запаха кофе, запаха, который она так любила, у нее совсемподвело живот. Хоть бы уж кофе поскорее дали! Тогда прилично будет съестьпеченье.

Марья Максимовна налила ей кофе в крохотную чашечку, а себезаварила каких-то листьев в большой кружке.

Надежда пригубила кофе, закрыла глаза и, как всегда,сказала, что именно этот кофе удался особенно и Марье Максимовне нужно открытьсобственную кофейню.

— А что? Будь я помоложе! — грустно ответила хозяйка. — Иоткрыла бы! Петербуржцы любят кофе. Даже Анна Андреевна писала, что впетербургских парадных всегда пахло кофе и дамскими духами!

Надежда отпила еще глоток. Марья Максимовна любила помянутьАхматову, и Надежде иногда казалось, что она словно сравнивает великуюпетербурженку с собой и находит много общего!..

— Что ваш муж? — вдруг спросила соседка. — Не вернулся?

— Нет, — сказала Надежда и поставила чашечку на такое жекрохотное блюдце. — Но он сегодня звонил.

— Он звонил вам?!

— Да. И, знаете, Марья Максимовна, я так ждала его звонка,но почему-то мне наплевать на то, что он сегодня позвонил. Может быть, я еготоже разлюбила? Не только он меня!

— Что за чепуху вы говорите, Наденька?! Какая разница, ктокого разлюбил?! Он ваш муж, и он должен быть с вами! Вы просто обязаны еговернуть!

Надежда промолчала. Она совсем не была уверена, что обязанаего вернуть. Она даже вдруг засомневалась, что хочет, чтобы он вернулся!

Нужно будет поговорить об этом с Дэном Уолшем. Интересно, аон хочет, чтобы к нему вернулась его жена, которая считала калории в зубнойпасте?

— Звонил… — себе под нос сказала Марья Максимовна. — Этостранно!..

— Почему?

— Они уходят не для того, чтобы возвращаться, девочка! Ихможно только силой заставить!

Надежде хотелось поскорее домой. В первый раз в жизни послекатания по перилам Марья Максимовна вызывала у нее неприязнь и страх.

— А больше никаких происшествий с вами не случалось? Никтоне жег фотографий и не рвал одежду?

И Надежда не стала рассказывать ей, как ломилась среди ночив ее квартиру, обнаружив привешенное к люстре чучело. Кроме того, она былауверена, что соседка знает — Марья Максимовна была в курсе всех дел, которыетворились в доме, — и спрашивает именно затем, чтобы она рассказала, а ей нехотелось.

— Нет, — ответила она по возможности беспечно. — Ничеготакого.

— Я надеюсь, что ваш американец уже разобрался в этой темнойистории!

— Еще только разбирается, Марья Максимовна. Вот сегодня былу Павла на работе.

— У вашего мужа? Американец?! — поразилась соседка. —Зачем?!

Надежда пожала плечами:

— Что-то выяснял. У него ведь такая работа — выяснять.

— Господи, но у Павла-то что он может выяснить?! Вряд лиПавел сам изуродовал свои вещи! Согласитесь, что это странно.

— Марья Максимовна, я пойду. — Надежда поднялась, испытываяпочти непреодолимое желание сделать реверанс. — У меня завтра утренняя смена,мне рано вставать. Спасибо вам большое, кофе у вас превосходный.

— А может, вы им увлечены, дорогая?

— Ке-ем?!

— Американцем. Вы доверяете ему свои тайны, отсылаетевыяснять ваши отношения с мужем! Может быть, вам кажется, что он заменит вамПавла?

— Марья Максимовна, что вы такое говорите?!

Соседка пожала плечами:

— У меня большой жизненный опыт, дорогая. Но хочупредупредить вас, что из таких историй никогда ничего не выходит! Вы не можетерассчитывать на американца, нет, нет! Вы должны выбросить его из головы! Вашмуж Павел, и только с ним может быть связана ваша судьба!

— Марья Максимовна! — воскликнула Надежда. — Вы, наверное,чего-то недопоняли! Павел от меня ушел, давно! Сегодня он сказал, что подает наразвод! Он не собирается ко мне возвращаться! Американец тут совсем ни при чем!

Марья Максимовна походила по комнате, а потом взглянула наНадежду.

— Вы должны сохранять достоинство. Нет ничего хуже, чемженщина, потерявшая достоинство. Бегать за мужчиной недостойно, дорогая. А мнекажется, что вы как раз бегаете за вашим американцем, — прибавила она спрезрением.