– Ну точно мы не знаем – кого убил, не спросишь…

– Но наверняка есть кто-то, кто ему отказал. И кто его видел. Срочно – объявления в форумах, соцсетях – кому на улице предлагали секс за деньги, пусть приходят.

– Э… Вы понимаете, сколько народу придет?

– Девяносто пять процентов?

Она уходит. Молодой сотрудник кидает вопросительный взгляд на Морозова.

– Давай, порноманьяк, вешай объявления. Ты только представь, сколько баб примчится! Полгорода. Свою б не встретить.

– По логике, лучше встретить. Значит, она отказала. А если нет…

– Иди ты!

Есеня стоит возле машины, прижимая телефон к уху, говорит с Женей.

– …Сегодня никак.

– А завтра?

– Есень, занимайся делом, ладно? Высыпайся. Приходи в себя. Извини, мне пора, пока…

– Стой! Чего ты от меня хочешь?

– Ты знаешь.

– Нет.

– Подумай. Что ты знаешь?

Женя отключает вызов. Есеня на нервах с силой бьет кулаком по машине. В школьной подсобке у Меглина Есеня смазывает зеленкой сбитые костяшки. Морщится.

– …не знаю, чего он хочет. Почему он ничего не делает… Он дома за мной следит. Наверняка не только дома. Чего добивается?

Меглин перехватывает ее руки.

– Делает-делает! Посмотри на себя – как уж на сковородке! Огоньку добавляет…

Есеня пытается вырваться – Меглин не дает, шепчет, как в горячке:

– Он к тебе под кожу влез… а ты терпи! Пусть осмотрится! Поглубже пусти! Тогда – задавишь!..

Меглин смеется найденному удачному выходу, который понимает, увы, только он. Есеня наконец отталкивает Меглина – но парадоксальным образом успокаивается. Мальчик, сидя в углу подсобки, смотрит на Меглина. На Есеню.

– Психи. Оба. К вам детей за километр подпускать нельзя…

Меглин тычет в фотографии, связанные с делом, разложенные на столе.

– Идем – и я с тобой пойду! Не понимаю я отсюда…

Есеня выдыхает, успокаиваясь.

– Нет. Слишком опасно. Мне сюда приходить опасно, а тебе выходить вообще нельзя.

Есеня запирает подсобку. Оттуда раздается сердитый удар. Потом – тишина. Есеня отдает ключ Софье Зиновьевне.

– Таблетки?

– Мои не сильно действуют. Часть проблем снимают, но… ты сама все видишь. Может… не стоит его дергать? Посмотри, во что он превратился. А ты его только…

– Он все равно сорвется. Дело – в нем. Мы можем только рядом быть в этот момент, все. Чтобы поймать, чтоб он не убил никого…

– Он не убийца. Наоборот.

Дверь сотрясается от очередного удара – уже не такого сильного. Тишина.

– Да. Простите…

Она уходит. Софья Зиновьевна дает Меглину таблетки. Ставит воду. Меглина трясет.

– Смотри, если совсем тяжело, могу еще дать. Ты не обязан терпеть.

– Добрая училка.

Отказывается, покачав головой. Софья Зиновьевна выходит. Закрывает дверь, и со звуком закрытого звонка к Меглину из темноты на четвереньках, как обезьяна, быстро выбирается мальчик.

– Ты, блин, прям уверен?

Меглин смеется.

– Нет! А чего делать-то? Голова нужна – чистая!..

Мальчик кивает его парадоксальному доводу. Протягивает ладонь. Меглин вкладывает в нее таблетки. Мальчик поднимается к узкому окошку под самой крышей, встав на заваленный ящиками стол, приоткрывает окошко и выбрасывает таблетки наружу. Таблетки падают в траву, в которой можно рассмотреть и их подруг, беленьких и розовеньких. Мальчик возвращается к Меглину.

– Ну ты как – готов?

– Нет…

– Готов! Сегодня дальше пойдем… Далеко так не ходили еще… Ты потерпи – мы скоро уже…

– Нет!.. Не-е-ет!

Меглин смотрит на мальчика. Сбоку – шорохи. Меглин против воли поворачивается – дверь в подсобку мелко дрожит. А потом что-то сильно дергает ее один раз, другой. Мальчик приближает свое лицо к лицу Меглина.

– За что ты их? Этих-то – за что?

– Не знаю!.. Не помню!..

– А ты вспоминай!.. Ты сам к ним пришел, помнишь? Сам! Ты их искал… Долго… Ты этого хотел! Вспоминай, Меглин!

Меглин слышит какие-то звуки из-за плеча Мальчика, поднимает голову и видит, как в видении. За столом двое крупных мужчин, попойка, водка, закуска… А третий избивает в углу молодого Меглина. Кажется, молодой Меглин уже в отключке – третий поворачивается к нему спиной. И это ошибка. Молодой Меглин хватает с края раковины кухонный нож – всаживает повернувшемуся к нему спиной мужчине нож в шею, вырывает, отталкивает обмякшее тело – сидящие за столом вскакивают, а молодой Меглин, двигаясь как в танце, уклоняется от рассекающего воздух кулака, взметнувшегося вверх пистолета, нож полоснул во двум горлам – раз-два. Молодой Меглин стоит посреди кухни. Два трупа у ног. Третий умирает. Хватает со стола недопитую бутылку, наливает в стакан…

– З-за что?..

– За мать. И за отца.

Вернувшись из видения, Меглин ставит стакан на пол:

– За мать. И за отца.

– Легче стало?..

– Легче…

Меглин усмехается, мальчик вместе с ним.

– Только знаешь… Это не все.

– Как – не все?

Он в ужасе.

– Там. Еще есть. Эти не первые…

– Я не хочу. Не могу…

Меглин водит головой из стороны в сторону в яростном отрицательном жесте. Выставляет в мальчика указательный палец, в глазах показываются злые слезы.

– Не сейчас, ладно… Передохни… Потом…

Меглин тычет себе в висок.

– Ну куда, куда мне еще?! У меня тут все! Нет места! Не-ту! Вываливается, видишь?! Они вываливаются!..

На следующий день в подмосковном отделении полиции начался допрос. Девушка говорит с Есеней, смущается.

– …Мне так неловко было… Я на него старалась даже не смотреть.

– Ну хоть что-то помнишь? Какую-то примету? Глаза?

– Он в очках был, тонированных, в желтизну. Ну то есть глаза видно, но цвет не разобрать.

– Очки. Ладно. Еще?

– …Несколько прядей в волосах белым выкрашены. Прямо вот здесь, спереди. Я еще подумала – так лет десять никто не красится…

Есеня откидывается на стуле. Смотрит на девушку.

– Все?

– Вспомнила! У него на губе, сверху, родинка. Бросается в глаза!