– О ком вы говорите? – удивился Марат.

– О тебе, господин полковник. Ой, прости, ты все еще капитан. Шел бы ты домой, Марат. И букет свой забери. А то Сергей увидит, ему не понравится.

– Лена ушла к Сергею?

– В такой одежде не к подружкам ходят.

В прихожей зазвенел звонок. Настя побежала открывать дверь. Послышался ее радостный возглас:

– Папа!

У Валеева сжалось сердце. Он готовился увидеть Елену рядом с бывшим мужем. Но в комнату Сергей Петелин вошел один. У него в руках был пышный букет цветов.

– Я к Лене, – смущенно улыбнулся он. – Поблагодарить. Мне товар вернули. Она этого добилась.

– Так Лена не у тебя? – одновременно пробормотали Марат и Ольга Ивановна.

Немая сцена длилась долго. Первой пришла в себя Ольга Ивановна. Она вскинула бровь и зацокала:

– Ну, Ленка! Ну, дает!

Настя держала в каждой руке по вазе и переводила заинтересованный взгляд с одного букета на другой.

– Один букет мне, другой маме. Я выбираю этот!

Выйдя из подъезда, Марат набрал телефон Елены. Бывший одноклассник Сергей Петелин остановился рядом с ним.

– Ну что? – спросил Сергей, когда Марат опустил трубку.

– Отключила телефон.

– И рабочий не отвечает. Где она шляется?

– Тебе какое дело? Я сам разберусь.

– Ну, знаешь ли! Она моя жена.

– Бывшая!

– Лена мать моей дочери.

На это Валееву нечего было возразить, и он направился к машине.

– Ты куда? – крикнул вдогонку Сергей.

– Я найду Лену.

– Я с тобой.

– Мне не нужна помощь.

Марат захлопнул дверцу автомобиля. Отъезжая от дома, он видел в зеркале заднего вида машину Сергея Петелина, разворачивавшуюся вслед за ним.

Субботние улицы были относительно свободными. Вскоре Валеев подъехал к Следственному комитету. По пути он созвонился с Головастиком и узнал, что эксперт работает в лаборатории.

Толкнув дверь, Марат сразу потребовал:

– Врубай свою хитрую программу. Мне нужно найти Лену.

– Елену Павловну?

– А кого же еще? Отследи ее мобильник. Дай координаты!

– Валеев, а ты не пробовал использовать телефон по прямому назначению? Позвонить, например?

– Не мудри, Миша! А то превращу тебя во второго Васильича.

– Что-нибудь случилось? – обеспокоился эксперт, стуча по клавиатуре.

Марат не стал говорить, что им движет ревность, но честно признался:

– Надеюсь, пока не случилось.

– То Майорова отслеживаю, то Петелину. Это вы, сыскари, должны делать, – зудел Головастик, продолжая работу. – Я тут сутками сижу, времени на личную жизнь не остается.

На мониторе появилась карта Москвы. Эксперт укрупнил нужный квадрат.

– Полчаса назад «симка» Петелиной аукнулась здесь и с тех пор молчит. Кстати, я не убрал позиционирование Майорова. Его мобильный тоже в этом районе!

– Что это за место?

– Сейчас уточню. – Эксперт ударил по клавише и прочел всплывшую информацию: – «Жилой комплекс бизнес-класса “Утес”». Если Елена Павловна в одной из квартир, фиг ее найдешь. Хотя…

– Ты что-то знаешь?

– Сегодня я сделал для нее заключение по адвокату Гомельскому.

– Опять этот адвокат!

Валеев махнул кулаком и задел кресло со скелетом. Оно откатилось, стукнулось о стену, Васильич клацнул челюстью, выражая недовольство. Михаил Устинов тем временем работал с базами данных.

– Не знаю, совпадение это или нет, но Гомельский Д. В. проживает в жилом комплексе «Утес».

– Номер квартиры?

Марат запомнил адрес и поспешил к машине.

«Что-то я упустил за последние дни, пока не виделся с Леной. Неужели она так обиделась, что решила со мной расстаться? Или ею движет женская месть? Конечно, я виноват, но зачем она поехала к Гомельскому? Что они делают?»

Эти вопросы терзали возбужденный мозг Валеева, бирки от соблазняющей одежды наталкивали его на печальный ответ.

«Черт! Как легко укладывать в постель распутную девицу и как больно сознавать, что тем же самым тебе может ответить любимая женщина».

Жгучая ревность не оставляла выбора и гнала Валеева вперед. Он мчался к намеченной точке, как автомобиль к обрыву. Спасти его могли лишь неожиданно выросшие крылья. Но крылья бывают только у ангелов, а он обычный грешник.

76

– В девяносто пятом я окончил юрфак Питерского универа. Тогда я был еще Денисом Брикманом. – Гомельский пригубил коньяк, не выпуская бутылку из рук. – Формально перед выпускником открылись широкие перспективы, но после долгих поисков реальный выбор сузился до должности клерка в районом ЖЭКе. Я там побывал. Расшатанный стол в полуподвале, печатная машинка с западавшими клавишами, и зарплата, которой хватит на единственный костюм с пузырями на коленях. Нет, не о таком будущем я мечтал.

Елена полностью расстегнула блузку и быстро повернулась на каблуках. Красная ткань закружилась и поднялась, обнажая загорелый живот.

– И ты нашел выход, – выдохнула Елена.

– Везде требовался блат. Знакомый предложил хорошую должность в крупной корпорации с престижным офисом, но надо было дать взятку. А где взять деньги? Лишних средств у семьи не было. Отца-ювелира кинул поставщик, подсунув фальшивое золото, а мать давно не работала. Зато у отца имелись марки. Я знал их стоимость и попросил пожертвовать сущие крохи ради карьеры сына. Однако отец уперся. Коллекционер-фанатик не желал расставаться ни с одной маркой. Я обещал вернуть ему деньги! А он твердил: «Деньги – это фантики, а марки – сокровище». После нашего разговора отец запер кабинет, где хранил коллекцию, и не расставался с ключом.

Гомельский снова глотнул коньяка и поморщился. Очередная доза благородного напитка показалась ему обычным пойлом. Его масленые глазки любовались тем, как красивая женщина уже без блузки, медленно покачивая бедрами, приспускает тесную юбку. Елена на секунду прекратила представление и приглушила пультом свет бра.

– Не гаси! Я хочу тебя видеть.

– А меня заводит интеллект, – напомнила Петелина.

– Выгодная должность вот-вот могла уйти у меня из-под носа, и я решил забрать марки силой, – продолжил рассказ Гомельский. – В конце концов, как будущий наследник я имел право хотя бы на часть семейной коллекции! Ты согласна?

– Ты прав, как всегда.

– Вот именно! Я приступил к решительному разговору и вырвал у отца ключ. Но чертов хрыч проявил упорство, набросился на меня и повалил грудью на стол. Дело было на кухне. Я дотянулся до ножа, схватил его и отмахнулся. Кажется, я поранил отцу руку, и он ослабил хватку.