– Здесь! – воскликнула Лариса. – Выходим.

Ренат остановил машину и осмотрелся. Тишина и сумрак царили вокруг. Дома тонули в тумане.

– Ты его видишь?.. Я нет. По ходу, мы опоздали.

– Егор! – позвала Лариса. – Не бойся! Мы пришли, чтобы поговорить с тобой.

В белесой мгле мелькнула долговязая фигура и скрылась за деревом.

– Это он, – прошептал Ренат, не двигаясь, чтобы не спугнуть призрака. – Его предали и лишили жизни из-за шкатулки с драгоценностями, которая принадлежала ему по праву. Неудивительно, что он «застрял» в своей боли и обиде.

– Егор! – повторила Лариса. – Ты сможешь обрести покой, если расскажешь об условии тетушки! Не твоя вина, что ты его не выполнил. Тебе помешали!

«Я не понимаю… – глухо отозвался призрак. – Я хотел помочь старику, но он меня ударил… Больше я ничего не помню!»

– Ты что-нибудь слышишь, Лара? – спросил Ренат.

– Тс-сс, – отмахнулась она.

«Меня убили, – жалобно вздохнул призрак. – За что? Я никому не причинил зла…»

– Теперь это не имеет значения, Егор. Что за условие поставила тебе Анфиса Матвеевна в обмен на богатство? Кроме пребывания в склепе!

«Это наша тайна. Ее и моя. Никто не должен знать…»

Ренат тронул Ларису за локоть и выразительно постучал пальцем по циферблату наручных часов. Мол, поторопись, солнце встает…

Вера лежала на диване, прислушиваясь к дыханию сына. Сквозь шторы в комнату пробивался серый рассвет. Мальчик беспокойно метался по подушке, сопел и всхлипывал. Даже во сне он не переставал страдать.

За стеной в своей спальне отдыхали родители. Мать приняла снотворное, отец наглотался коньяка. Оттуда не доносилось ни звука.

Вера осторожно, чтобы не разбудить ребенка, встала, накинула халат и выскользнула в кухню. Сварить кофе, что ли? Все равно не спится.

Она зажгла лампу, плотно притворила за собой дверь и включила кофеварку. Запах кофейных зерен напомнил ей первую ночь любви, когда она стала женщиной в объятиях ветреного и ненадежного человека. Чем он привлек ее? И могло ли быть по-иному? Тогда он принес ей кофе в постель… а она чуть не растаяла от умиления.

– Дура!.. Какая же я была дура…

«Мог ли быть у моего Ромчика другой отец? – думала Вера. – Неужели сказалась «дурная кровь», как твердит папа? Он перекладывает всю ответственность на меня. Это нечестно…»

В ней все больнее отзывалась горечь раскаяния. Зачем она спуталась с первым попавшимся смазливым проходимцем? Зачем дала сыну фамилию Колесников? Если бы отец раньше посвятил ее в кошмарную историю семьи, она бы…

– Что?.. Что бы я сделала?

Раз есть вина, должно быть искупление. Вера была готова заслужить прощение – не для себя, для ребенка. Цена не имеет значения.

«Ты готова исправить чужую ошибку?» – спросил у нее Магистр, странный человек с лысым черепом и выпуклыми глазами. Он перебирал зеленые четки и сверлил Веру насмешливым взглядом. Да! Он потешался над ней! Похоже, его забавляли проблемы людей, с которых он собирал щедрую мзду за свои пророчества. И без зазрения совести погружал их в адское пламя.

С того памятного «сеанса» Вера горела в этом пламени. Казалось, ничто не может остудить его.

Она допила кофе и заглянула на дно чашечки, где осталась кофейная гуща. Самое простое гадание, известное всем девчонкам еще со школы. Вера перевернула чашку, наблюдая, как стекает по белому фарфору коричневая жижа. Словно большой жук выползает из небытия на свет божий.

– А-ааа! – Вера вскочила, уронила чашку, та полетела на пол и с грохотом разбилась.

Через минуту в кухню с перекошенным от страха лицом вбежал Сергей Акимович.

– Что случилось? Вера!.. Вера, что с тобой?

Она пошатнулась и чуть не упала на забрызганные остатками кофе осколки.

– Чашку уронила? – с облегчением выдохнул отец. – Мне уж бог весть что почудилось. Ты меня испугала, дочка.

Он на всякий случай проверил, заперто ли окно, и подал Вере воды. Она молча мотнула головой.

– Думал, я в окно выбросилась?.. Не дождетесь!

– Ты в своем уме? – обиделся отец. – Что ты говоришь?

– Зачем тогда окно проверял?

– На всякий случай…

Вера угадала мысли отца, и ему стало неловко под ее пристальным взглядом.

– Ты жуков не боишься? – выпалила вдруг она, плотнее запахивая халат. – У меня от них мороз по коже. Бр-рр!

– Где ты видишь жуков? – спросил Колесников. – Таракан, что ли, по столу пробежал?

– Не таракан… Жук!

– Откуда ему тут взяться, Вера?

– Из чашки выполз…

– Ты переутомилась, не выспалась, вот и померещилось.

Сергей Акимович как вскочил с постели в ночной пижаме, так и прибежал на шум. Отекший, волосы всклокочены, глаза мутные. Дочь не привыкла видеть его таким.

– Оставь нам Ромку на пару дней, съезди куда-нибудь, – предложил он, краем глаза посматривая на осколки. – Тебе надо отдохнуть. Иначе свалишься с нервной горячкой.

«Неужели он ищет жука?» – с ужасом подумала Вера…

* * *

Егор, вернее, его бесплотный образ, попятился и нырнул в тень старого дерева.

– У нас мало времени, – напомнила ему Лариса. – А завтра может быть поздно. Каждый час на счету. Назревает беда!

Призрак затаился, его беспокоил рассвет, занимающийся над крышами.

– Анфиса Матвеевна не простит тебе оплошности. Ты не виноват, что не выполнил данное ей обещание. Но сейчас у тебя есть шанс исправить ситуацию. Тетушка по-прежнему ждет твоего содействия. Она доверилась тебе, а ты ее подвел. Невольно! Однако ей от этого не легче.

«Я умер, – беззвучно отозвался юноша. – Это произошло внезапно… Я ничего не успел сделать!»

– Назначенный срок еще не истек?

«Я так и буду вечно бродить в этом проклятом переулке? – уклонился от прямого ответа призрак. – Меня никто не слышит и не видит, кроме вас… Тетушка разгневалась и не желает общаться со мной!.. Я столько раз звал ее, но она не является… Я страшно одинок и несчастен!.. Я даже не могу убить себя! Потому что уже мертв…»

– Ты видел жука? – наобум спросила Лариса, вглядываясь в размытый темный силуэт, который маячил за деревом.

«Нет! Я не заглядывал в шкатулку… Я положил ее в саквояж, а потом… Судьба обошлась со мной несправедливо!.. Так не должно быть…»

– Жук находился в шкатулке? – поразился Ренат, который начал отчетливее «слышать» молодого человека. Прав был Вернер, называя смерть иллюзией сознания. Потеря телесной оболочки отнюдь не конец всего.