данной ситуации как бы представлял Америку. Ему было приятно, что гости всему удивляются, и он посматривал на них свысока, как будто это он всё здесь построил собственными руками.

Отец Леонид был необычно задумчив и только спросил Ветрова, нет ли здесь магазина, где можно купить хороший платок для пожилой женщины, желательно тёплый и яркий, например, с цветами и птицами.

Он размышлял о том, что в этих небоскрёбах живут такие же люди, какие живут в самой дальней российской деревушке. Все они родились и умрут, все надеются, мечтают, разочаровываются, торопятся ощутить что-то для них важное. Их роднит друг с другом нечто тёплое, чему они принадлежат бессознательно. Этой принадлежности они обычно не замечают, зато отец Леонид теперь её видел, то есть он скорее чувствовал, как сквозь каждого человека просвечивает спокойное тёплое сияние.

Оглядываясь на своих товарищей, сидевших вместе с ним в машине, он видел, что Саша Перельштейн, кажется, тоже меньше других увлечён страной, в которой они оказались. Саша был слишком занят книгами, идеями и фантазиями, которые роились у него в голове.

– Ну как тебе Америка? – спросил отец Леонид Сашу.

– Вавилон, – несколько напыщенно ответил Саша. – Сколько таких уже было.

– Как думаешь, Москва – тоже Вавилон? – спросил отец Леонид.

Саша задумался.

– Не совсем, – сказал он. – Хотя и Нью-Йорк не совсем.

«Города растут, – подумал отец Леонид. – И в конце концов жители начинают думать, что дождь стекает с крыш, а не из облаков».

– Города видят только сами себя, – сказал он вслух.

Саша понимающе кивнул.

– Моя мама всю жизнь прожила в деревне, – сказал отец Леонид. – Еле уговорил её переехать в Москву.

– Кто она по профессии? – спросил Саша.

– Она у меня учительница, – ласково сказал отец Леонид. – И ещё какая! Уже давно на пенсии, а сколько ей от учеников писем приходит!

В гостинице

То ли жизнь, то ли смерть,

То ли свет, то ли тьма,

То ли учит уму, то ли сводит с ума,

И в угарной близи я понять не могу,

Мы – алмазы в грязи или грязь на снегу.

Ветров устроил группу старшего лейтенанта Конькова в гостинице, показавшейся им безумно роскошной. Минут пять Ветров лениво объяснял, как пользоваться всякими удобствами, потом сказал, что заедет за всеми утром, и смылся.

Коньков приказал, чтобы никто не выходил на улицу. Они посмотрели телевизор. Показывали непонятную ерунду, было много рекламы машин и украшений.

– Чушь какая-то, – сказал Коньков, выключая телевизор. – Перед сном нужно будет ещё раз проверить инвентарь.

– До сна ещё много времени, – сказал Саша.

– Сыграем в шахматы? – предложил отец Леонид. – У меня есть походные шахматы.

Коньков и Вова Понятых играть отказались, и отец Леонид начал партию с Сашей.

Уже через несколько ходов отец Леонид отвлёкся и, понизив голос, спросил Сашу:

– Ты в Бога веришь?

– Естественно, – сказал Саша, не отрывая взгляда от доски. – Я ж на раввина учусь.

– Кажется, и я теперь верю, – сказал отец Леонид, опасливо покосившись на Конькова.

– Ясненько, ясненько, ясненько-понятненько, – пробурчал Саша, раздумывая над ходом.

– Надо будет почитать Библию, – сказал Леонид.

– А ты что, не читал? – удивился Саша. – Что-то ты странный какой-то.

Отец Леонид вздохнул.

– Не успел почитать. Работа отвлекала.

– Работа-забота, – пробормотал Саша и передвинул фигуру.

– А ты читал? – спросил Леонид.

– Конечно. Твой ход.

– Погоди, – сказал отец Леонид. – Что в Библии написано о Вавилоне?

Глаза у Саши загорелись, и он мгновенно забыл о шахматах.

– Хочешь, расскажу, что в Мидрашах написано о строительстве Вавилонской башни.

– Где?

– В Мидрашах. Это такие… легенды, что ли… Считается, что некоторые из них передаются с библейских времен.

– Рассказывай.

– Жил-был царь по имени Нимрод. Советники посоветовали ему выстроить башню до неба. Одни говорили: сделаем башню до Небес, чтобы воевать с Богом, другие – чтобы разрушить Небеса.

– Чего это им вздумалось воевать с Богом и разрушать Небеса? – спросил Вова Понятых.

Он лежал на кровати, заложив руки за голову.

– Может, из зависти? – предположил отец Леонид.

– Возможно, – сказал Саша. – Башня стала такой огромной, что для того, чтобы подняться до самого верха, строителям был нужен целый год. Кирпичи стали для них важнее людей. Если человек падал вниз, они не обращали на это внимания, а если падал кирпич, расстраивались.

– Как у нас на работе, – сказал отец Леонид и тут же добавил. – Я шучу, конечно…

– Они работали днём и ночью, – продолжал Саша. – С верхних этажей иногда стреляли в небо, и если стрелы падали назад, некоторые из них были покрыты кровью. Тогда строители радовались и кричали: «Мы убили ангела!»

– Как можно ангела убить стрелой? – спросил Вова Понятых.

– Я потом скажу, что про это всё думаю, – сказал Саша. – В конце концов ангелы перемешали языки строителей и всё запуталось. Кто-то просил кирку, а ему давали кирпич, и люди в ярости бросались друг на друга. Одни поубивали друг друга, а другие разбрелись по всему миру. Башня развалилась. Если кто пройдёт мимо её развалин – забудет всё, что раньше знал. Вот и всё.

– Ну и как стрелой можно убить ангела? – спросил Вова.

– Мне кажется, – сказал Саша, – ангелы на самом деле не погибали, а кровь на стрелах была потому, что им было больно от того, что люди так озверели.

– Удивительно! – воскликнул отец Леонид. – Значит, ангелы продолжали любить тех, кто в них стрелял!

– Чему же ты обрадовался? – удивился Вова.

– Ну как же, – отец Леонид удивился, что Вова этого не понял. – Ведь ангелы умнее людей, значит, по ним лучше видно, как мир устроен на самом деле. Получается, что есть что-то, за что можно любить даже таких, как эти строители.

Старший лейтенант Коньков в разговоре не участвовал. Он страдал, думая о том, что им предстоит странная, ни на что не похожая операция. Ему казалось, что над ним, офицером КГБ, издеваются и заставляют его ломать комедию. С одной стороны, он злился на начальство, с другой – собирался стоически выполнить приказ, а с третьей – забеспокоился, что его людьми овладеют естественные в такой дурацкой ситуации разгильдяйство и расхлябанность.

Поэтому он строго сказал:

– Хватит развлекаться. Перепроверим инвентарь.

– Да ведь мы перед вылетом проверяли… – начал было Саша, но осёкся, увидев страдальческое лицо Конькова.

Они разложили на кроватях всё, что должно было быть распределено по карманам и сумкам: батарею наполненных святой водой бутылочек, детские водяные пистолетики, десяток крестов разного размера и несколько магендавидов на цепочках. Всё было на месте.

В Москве уже было утро