А я окончательно сяду на таблетки, если еще какое-то время придется лгать Ричарду, прессе и всему миру.

— Кэти! — восклицает репортер. — Выйди, пожалуйста, к Гэбриелу на веранду. Мы хотим сделать снимок: вы двое, в лучах заката, смотрите друг другу в глаза. Потом ты расскажешь читателям, как нашла своего романтического героя.

Честно говоря, мне опротивели романтические герои. С ними всегда что-то не так. Взять хоть Гэбриела — он настолько поглощен собой, что, если вывернуть его наизнанку, он тут же обретет прежнюю форму, как резиновый. То же самое — Гай и даже Джейк, который питает явную склонность к барменшам с внушительным бюстом. По-моему, они сплошное разочарование.

Пожалуй, следующий роман стоит написать в жанре фарса. Вот что такое моя жизнь в последнее время.

— Ты опоздала! — укоризненно говорит Мэдс, когда я наконец вхожу в дом. — Я уже почти перестала ждать.

— Прости, — говорю я, взбегая по лестнице и заходя в крошечную ванную. — Нас фотографировали для журнала. Сейчас смою эту дрянь и помогу таскать коробки.

Наливаю в ладонь ополаскиватель и размазываю по лицу. Несколько минут яростного оттирания — и я вновь становлюсь собой, разве что немного румянее. Я взбиваю волосы, когда вдруг слышу громкие голоса внизу. Похоже, Мэдс и Ричард снова выясняют отношения.

— И не отрицай, что это твое! — кричит Мэдс.

— Ладно. — Ричард говорит спокойно, но опыт подсказывает, что наступило затишье перед бурей. — Мое. Какие проблемы?

— А ты как думаешь? — восклицает она. — Я знаю, в чем дело! Ты бегаешь к какой-то шлюхе!

Я замираю на полпути вниз по лестнице. Не следует вмешиваться в супружеский скандал.

— Ну вот опять, — устало говорит Ричард. — Я ведь сказал, у меня никого нет.

— Тогда зачем тебе это надо?

Я задерживаю дыхание. Что же она нашла?..

— А как по-твоему? — Я слышу какое-то движение. — Послушай, у меня нет ни времени, ни желания начинать все сначала, Мадден. Мне пора.

— Пора! Пора! Тебе всегда «пора»! Куда на сей раз?

— На собрание прихожан, — говорит Ричард. — А ты куда идешь?

— К подруге. Ты против?

— Нет, конечно, но, по-моему, ты проводишь слишком много времени у своих подруг… — Ричард делает паузу. — Уверена, что это не ты мне изменяешь?

Какой кошмар. Я чувствую себя ребенком, который слышит, как ссорятся родители. Не то чтобы я когда-либо слышала родительскую ссору — мать с отцом обычно были слишком обкурены, и потом, они пацифисты, — но видела достаточно мелодрам и могу представить всю картину.

— Да, конечно, обвини меня! Я уверена, что ты спишь с какой-то шлюхой, поэтому не притворяйся! У тебя всегда очередное собрание!

— Я священник. Разумеется, хожу на собрания прихожан.

Я спускаюсь еще на несколько ступенек, чтобы украдкой заглянуть на кухню. Мэдс застыла у раковины, уперевшись руками в бедра, с раскрасневшимися щеками и гневно подпрыгивающими кудряшками. Ричард, высокий и мускулистый, стоит спиной ко мне. Я чуть не задыхаюсь от удушающего запаха одеколона.

— Тогда зачем тебе нужно это? — Мэдс тычет пальцем в огромный ярко-желтый магнитофон, который муж держит в руках. Аппарат похож на миниатюрную подводную лодку. Давненько я ничего подобного не видела. Возможно, за него можно получить целое состояние в антикварном магазине, который специализируется на эпохе восьмидесятых.

— Мы собираемся послушать гимны. — Рич хватает куртку со стула. — Если ты не против.

Мэдс не отвечает, но губы у нее решительно сжимаются.

— Молчание — знак согласия. Не дожидайся меня, приду поздно. Иди, куда ты там хотела, и веселись. — Ричард разворачивается, и я прижимаюсь к стене, когда он проносится мимо, точно торнадо.

Не все благополучно в райском гнездышке.

— Ублюдок! — вопит Мэдс, когда Ричард хлопает дверью. — Сукин сын!

— Успокойся, — умоляю я, заметив, что костяшки у нее угрожающе побелели, а глаза горят. — Так не может дальше продолжаться.

— Это уж точно, — рычит Мэдс. — Он что, идиоткой меня считает? Богом клянусь, Кэти, я его брошу. Я скопила уже почти пять штук — неплохо для начала.

— Ты не можешь оставить мужа! Ты ведь любишь его! А как же Карибы?

— Забудь про Карибы. Я не поеду туда с этим негодяем.

— Ты ведь даже не знаешь, действительно ли он тебе изменяет.

Не знаю, отчего я вступаюсь за Ричарда. Он сводит меня с ума, но я твердо уверена, что он не изменяет жене.

— А вот и знаю. — Мэдс показывает какую-то коробку: — Вот доказательство.

— «Натуральный черный цвет, — читаю я. — Окраска за пять минут». Я-то думала, ты нашла презервативы. Каким образом это доказывает измену Ричарда?

— Он красит волосы, — цедит Мэдди по слогам, будто разговаривает с ребенком или слабоумным. — Хочет красиво выглядеть. Несомненно, для другой, потому что я-то знаю, что он седеет. Даже лобок у него седой.

Могла бы этого и не говорить.

— Я тоже крашу волосы, — говорю я. — И ты.

— Но мы женщины! Мы обязаны следить за внешностью. А речь сейчас о Ричарде, Кэти, а не о твоем Гэбриеле!

— Он не мой, — ворчу я. Мэдс, впрочем, прекрасно все знает. Она единственная, кому я рассказала правду, не считая Джуэл. Впрочем, та не в счет. Тетушка на месяц отправилась в клинику Чемпни на курс детоксикации перед кутежом в честь дня рождения. Типично для Джуэл. Большинство людей очищают организм после того, как хорошенько выпьют, но она предпочитает подготовиться заранее.

— Все равно. — Мэдди машет рукой. — Ричард! Ну надо же! Ты когда-нибудь встречала человека, которого земные блага интересовали бы меньше, чем Ричарда?

Наверное, нет. Такое ощущение, что ее супруг родился немолодым и в облачении.

— А еще он завел мобильник, — жалуется Мэдс, — и не желает сидеть дома. А если здесь — то не выходит из ванной. Отмывается после чужой постели! — Голос у нее поднимается и опасно дрожит. — А как насчет денег и записки, которую я нашла на гардеробе? Все это не так уж невинно.

— Иногда стоит копнуть поглубже, — намекаю я, вспомнив, во что превратилась в последнее время моя жизнь.

Мэдс гневно смотрит на меня.

— Ричард — мерзавец, и я это докажу!

— Как?

Она жмет плечами.

— Когда придумаю, ты узнаешь первой.

Судя по тому, как Мэдс бродит по дому, что-то бормочет под нос и таскает вниз коробки, я искренне надеюсь, что окажусь поблизости, если она и впрямь докажет измену Ричарда. Впрочем, ни минуты не сомневаюсь в том, что ее супруг невиновен. Конечно, поведение его до крайности двусмысленно, но я просто поверить не могу, что Ричард способен изменить. Во-первых, он священник; во-вторых, обожает Мэдди.