Музыка как раз замолкает, и мои слова звучат в тишине. Женщины оборачиваются и глазеют на меня. Потом кто-то отходит в сторону, и я наконец вижу стриптизера, сплошь в губной помаде. Он стоит среди толпы, побрякивая наручниками.

И это не Ричард.

Ой.

Зато маляр, чью задницу только что оценила Мэдс, вдруг оборачивается. Хотя лицо и волосы испачканы краской, его ни с кем невозможно спутать — мне хорошо знаком этот сердитый, пронизывающий взгляд. Кажется, он в ужасе оттого, что жена и ее подруга застигли его в комбинезоне.

— Ричард? — выпаливает Мэдди в сильнейшем смущении. — Что происходит? Почему ты здесь? Ради Бога, скажи, что ты не стриптизер!

— Конечно, нет, — огрызается Ричард. — О чем ты только думаешь, Кэти? Как ты посмела сказать, что я стриптизер? Совсем с ума сошла?

— Но магнитофон! — пищу я. — Постоянное мытье! Краска для волос!

— Я подрабатываю маляром! А за работой люблю слушать музыку. Молодой человек одолжил мой магнитофон, потому что свой у него сломался, — объясняет Ричард с раздражением в голосе. — И дома мне приходится тщательно мыться, чтобы смыть краску. Единственное, что я снимаю на работе, так это старые обои со стен. Господи, Кэти, я ведь священник!

— Подрабатываешь маляром? — упавшим голосом вторит Мэдс.

— Но при чем тут краска для волос? — вмешиваюсь я, потому что это действительно не дает мне покоя.

Ричард закатывает глаза.

— Кэти, я седею! Впрочем, не стоит оповещать твоих друзей журналистов. — Он краснеет. — Достаточно уже, что жене известна степень моего тщеславия…

— Я давно это знала, — говорит Мэдди. — Но зачем тебе подрабатывать?

— Седые волосы… Все ясно, — снова вклиниваюсь я. Может, стоит сбежать — прежде чем Ричард оторвет мне голову?..

— А что вы-то делаете здесь? Вас пригласили на вечеринку?

— Не совсем… — Мэдс делает серьезное лицо. — В общем, не только ты решил подработать.

Ричард обводит взглядом комнату. Кружевное белье, вибраторы, съедобные трусики…

— О Господи. Быть не может.

— По-моему, нам обоим нужно объясниться, милый, поскольку до сих пор мы не отличались излишней откровенностью, — поспешно говорит Мэдс, потому что у Ричарда на виске начинает пульсировать жилка. — Может быть, поговорим в каком-нибудь более уединенном месте?

— Отличная идея, — подхватываю я.

Там, где меня не будет на линии огня. Например, на Луне.

Пока Мэдс и Ричард идут к автобусу, я в рекордное время собираю товар, предоставив гостьям развлекаться. Сказать, что я сконфужена, — значит, изрядно преуменьшить. Ричард Ломэкс тайком подрабатывает маляром? Трудно сказать, что я это предвидела.

Но слава Богу, он не стриптизер. После такого зрелища мне наверняка понадобился бы психиатр.

Женщины танцуют, в воздухе не умолкают восторженные взвизги, я тащу в микроавтобус последнюю коробку. Ждать больше смысла нет. Сейчас выбью окно и начну грузить барахло. У Ломэксов было двадцать минут на то, чтобы убить друг друга или договориться.

По крайней мере брызг крови на стеклах я не вижу.

— Кэти! — кричит Мэдс, раскрасневшаяся, с блестящими глазами. — Прости, что не помогла прибраться, но…

Голос у нее обрывается, и она бросает взгляд на мужа, в запачканной краской одежде.

— Нам нужно было кое-что прояснить.

— Вижу, — бодро отвечаю я, запрыгивая внутрь и притворяясь идиоткой. — Что тут у вас? Или лучше не спрашивать?

— Ох, Кэти! — выпаливает Мэдс, расплываясь в улыбке до ушей. — Все просто прекрасно. Ричард обнаружил мои карибские буклеты и тоже решил заработать денег, чтобы устроить романтический отпуск. Нам пришла одна и та же идея! Это ли не доказательство, как мы любим друг друга?

— Я понял, что Мэдди несчастлива, — вступает Ричард, — но не знал, что делать. Потом увидел объявление «Требуется маляр» и решил, что смогу подработать, отвезти Мэдди на Санта-Лючию и извиниться за собственное равнодушие. Я подрабатывал всего несколько месяцев, но скопил достаточно. Хотел сделать сюрприз…

— Ты вовсе не равнодушен! — восклицает Мэдс, хватая мужа за руку и прижимая ее к своей груди. — Дурачина этакий! Я-то думала, ты завел любовницу и хочешь меня бросить. Мечтала поехать на Карибы, чтобы вернуть тебе интерес к браку…

— Но я и не терял интереса! — возражает Ричард. — Я очень тебя люблю! Просто мне показалось, что я недостаточно для тебя хорош, и чем дольше я молчал, тем хуже становилось. Ты казалась такой несчастной, и вокруг было столько секретов, что теперь я даже не знаю, с чего начать.

— Например, деньги на гардеробе, — напоминаю я. — И загадочная записка от Изабеллы.

— Ты искала на гардеробе? — Рич стонет. — В моем доме нет безопасных мест! И в записке нет ничего загадочного, просто у тебя богатое воображение. Я получил ее после того, как впервые поработал маляром. Изабелле шестьдесят лет, и я красил ей спальню ко дню рождения. Она дала мне пятьдесят фунтов на чай и порекомендовала друзьям. Чудесная женщина.

Мэдс целует его в нос.

— Так здорово, что никакой любовницы нет. Не знаю, с чего ты взял, что недостаточно для меня хорош. У тебя потрясающее тело.

— Видимо, физический труд пошел мне на пользу, — объясняет Ричард, сажая жену на колени. — Должен признать, я действительно доволен собой. Но пора наконец остановиться. Когда я увидел вас сегодня, то испытал настоящий шок. Представляете, если бы на вашем месте оказался епископ? — Он живо представляет эту сцену и бледнеет. — Да меня бы, наверное, отлучили от Церкви, если бы узнали, что я подрабатываю маляром, а моя жена продает эротические игрушки. Конечно, деньги — вещь хорошая, но для жены священника это слишком рискованно.

— Согласна, — быстро отвечаю я. — И прошу заметить, я всего лишь помогала.

— Я, честно говоря, не в том положении, чтобы сердиться, — горестно говорит Ричард, — поскольку сам не отличался искренностью. Но пора поставить точку, пока у нас не начались неприятности или пока кто-нибудь из твоих приятелей-папарацци не напечатал «разоблачения».

— Они мне не приятели! — возражаю я. — Я не виновата, что все с ума сходят по Гэбриелу.

Ричард поднимает бровь, и я готовлюсь к очередной нотации, но он просто вздыхает.

— Право, Кэти, на сей раз я не могу тебя винить. Но, — добавляет он, обращаясь к жене, — нам нужно поговорить, Мэдди. Хватит гадать о чувствах друг друга.

Судя по тому, как Мэдди смотрит на мужа, я могу сделать вывод, что меньше всего ей сейчас охота разговаривать. У нее полный салон эротических игрушек, а в объятиях — загорелый Ричард, и, по-моему, пора мне ретироваться. Супруги бросают друг на друга такие взгляды, что автобус вот-вот воспламенится.

В последнее время в жизни было достаточно неловких моментов, чтобы я научилась понимать, когда мое присутствие нежелательно.