– Ты? – с изумлением воскликнул он. – Господи, как тебя там...

Это «как тебя там» покоробило Валю. Столько лет она была лучшей подругой его жены, а он так и не удосужился запомнить ее имя.

– Валентина! А я тебя сразу и не узнал. Можно тебя на минутку?

Она подошла ближе. Стас сидел за столом, а перед ним стоял большой хрустальный графин, уже наполовину пустой, и миска с салатом. Стас, по всей видимости, тоже был патриотом – водка и салат «Оливье». Рядом с ним за столом приютился какой-то молодой человек, заросший трехдневной щетиной, с грустными испуганными глазами.

– Это мой секретарь, Вова... – указал на него пальцем Сокольский. – Вова, как твоя фамилия, я забыл...

– Киселев, – вздохнул тот.

– Точно! Вова Киселев!

То, что Стас был пьян, не вызывало никаких сомнений. Валя хотела тут же уйти, но тот проявил завидную настойчивость, и, чтобы не привлекать внимания, Валя скользнула к ним, за мраморные колонны, обвитые плющом.

– Валька, садись... Слушай, ты шикарно выглядишь! Нехилый прикид... Да ты стой... Ты в курсе, что Лидка меня бросила?

По обнаженной спине Вали побежали мурашки.

– Бросила? – рассеянно переспросила она. – Лида... Ах, ну да.

– Ты знала. Признайся, ты ведь все знала! – пьяно рассмеялся Сокольский. – Вован, слышь, это Лидкина подруга! Но мужья всегда узнают последними.

Вова пожал плечами и с тоской посмотрел на полный стакан, стоявший прямо перед его носом. Пить ему явно не хотелось, да и захмелевший хозяин не вызывал никаких положительных эмоций. Только по долгу службы он находился здесь.

«Вот оно как вышло... Лида ушла к Илье. Что ж, этого можно было ожидать, – мелькнула у нее мысль. – А Илья... Наверное, он смирился с тем, что я к нему не вернусь».

– Как ты тут оказалась? – продолжал Сокольский. – А говорят, что у библиотечных работников маленькая зарплата... Ты знаешь, она ведь бросила мне в морду... пардон, в лицо... обручальное колечко... с бриллиантом в три карата, между прочим... да-с.

Смутное воспоминание нахлынуло на Валю. Кажется, она где-то уже слышала эту историю – об обручальном кольце...

Сама не понимая, что ее здесь держит, она продолжала сидеть рядом со Стасом и зачарованно смотрела на его красный покрытый капельками пота нос.

– Сказала, что никогда меня не любила, что я постылый. Это я-то постылый?! Да я на нее столько денег потратил... Прикинь, Вова, я бы уж давно был миллионером, если б не Лидка. Та еще транжира! Лидочке то, Лидочке это... А теперь она заявила: ухожу к тому, кто мне дороже всех. Типа, он принц...

– Станислав Игоревич, – умоляюще воскликнул его секретарь, – уже поздно, нам пора домой!

– Цыц! Уволю... А я для нее, выходит, никто. Так, спонсор. Ты, Вова, слышал анекдот – кто является хорошим мужем? Гибрид чековой книжки с вибратором... – Сокольский захихикал. – Ты мне скажи, Валентина, правда она его так любит, прынца этого?

– Да... – тихо пробормотала Валя. – Прости ее, Стас.

– Нет уж! – ехидно усмехнулся Сокольский. – Я у нее все отсужу. Все! И сына тоже! Прикинь, она и сына у меня отняла...

«Разве он не знает? – мелькнула в голове у Вали. – Бедная Лидка, она так и не решилась рассказать мужу всю правду!»

– А ты знаешь, к кому она ушла? – спросила она.

– Вот-вот, у тебя и хочу узнать! Кто он, этот принц? Лидка не пожелала его инкогнито открывать.

– Мой муж Илья, – просто ответила Валя. Она не хотела сообщать этому человеку всей правды, но покрывать Лиду тоже не собиралась. «Пусть знает! – с отчаянием подумала она. – Да, пусть знает... Они с Ильей обманывали меня всю жизнь. Не хочу играть в благородство!»

– Кто? – Стас едва не поперхнулся салатом. – Да ты, мать, в своем ли уме? Шутки, что ли, шутишь?

Он не выглядел несчастным. Он был зол и полон ненависти. И он был противен Вале.

– Мой муж Илья, – твердо повторила она.

– А сын? – Стас, несмотря на то, что был пьян, вдруг посмотрел на Валю цепким, совершенно ясным взором.

– Что – сын?

– Может быть, и Димка от него?

– Насчет Димки ничего не могу сказать... – быстро произнесла Валя, досадуя, что разговор перешел на такую тему, которую она не желала обсуждать. Но Сокольский оказался неплохим психологом – он уловил что-то в ее голосе, в лице, что моментально дало ему почву для новых размышлений. И Валя заторопилась, встала. – Ты извини, Стас, я здесь не одна.

Она беспомощно оглянулась.

– О черти!.. – застонал Сокольский, схватившись за голову. – Я ведь чувствовал... А ты-то, ты как все это допустила? Тебе что, все равно было?

– Я сама недавно об этом узнала, – прошептала она. – Но насчет Димки...

– Перестань! Вот оно как... Ну надо же, у меня словно пелена с глаз свалилась! Лидка все лепетала о том, что всю жизнь этого человека любила, а я думал – кого это... Илья! Боже, каким дураком я был! Десять лет!

Он начал рыдать, что привело его секретаря в еще большую растерянность.

– Станислав Игоревич, – заскулил он.

– Цыц! Предатели, все предатели!

На них уже начали оглядываться. Воспользовавшись тем, что Стас принялся наливать себе очередной стакан, Валя поспешила в дамскую комнату. Зеркало отразило бледную, но невероятно красивую женщину – Валя себя не узнавала. «Я ли это? И что я делаю? Господи, как глупо все с Сокольским получилось... Ведь не хотела, а все ему разболтала. Что теперь будет с Лидкой?.. Но она-то, она никогда не задумывалась над тем, что она со мной делает!»

Минут десять Валя не решалась выйти из своего укрытия, а когда появилась наконец в зале – ни Сокольского, ни Киселева уже не было, а официант выметал из-под стола, за которым они сидели, осколки разбитой посуды. Она вздохнула облегченно и пошла в соседний зал – туда, где ее ждал Ваня.

– Валя! – укоризненно воскликнул он. – Куда ты пропала! Я уже волноваться начал...

– Так, встретила кое-кого знакомого...

– Кого же? Ты смотри, я ведь ревнивый!

– Ванечка... – Она провела пальцами по его щеке. – Ты мой самый любимый!

– Валя, садись. Смотри – вот специальные щипцы... Скажи, ты когда-нибудь пробовала устрицы?

– Нет! – засмеялась она. – Но подозреваю, что это ужасная гадость.

– Ты погоди, я сейчас покажу тебе, как правильно пользоваться щипцами. Ты их держишь вот так, а потом острожным движением...

Вале пришлось подчиниться ему. Не потому, что она боялась обидеть Ваню отказом, а исключительно из тех соображений, что если он съест всю порцию устриц сам, то это вряд ли пойдет ему на пользу.

И она ела противные устрицы, пробовала молодые побеги спаржи, уписывала нежнейшее свиное филе под каким-то особым соусом, от души черпала серебряной ложкой икру, пила коньяк. Ваня едва прикоснулся к рисовому пудингу и выпил всего лишь две небольшие рюмки коньяка – больше он смотрел на Валю и радовался как ребенок.