Со дня на день ожидается прибытие рекрутов для армии, продолжают поступать предложения финансовой помощи от принцев и не только, быстрыми темпами наращиваются усилия Индии в области снабжения{141}.

Представляя вещи таким образом, Линлитгоу был уверен в том, что сможет пережить бурю. Когда министры от Конгресса массово подали в отставку, вице-король приказал арестовать его лидеров и активистов. Их освободили в декабре 1941 г., когда англичане пытались найти некий компромисс. Ганди внимательно наблюдал за ходом войны в Европе, а также за действиями японцев в непосредственной близости к региону, желая понять, смогут ли англичане устоять. Пока еще он не был в этом уверен. Эффект от операции «Барбаросса» на местном уровне заключался в освобождении из тюрем лидеров и бойцов Коммунистической партии, которые теперь открыто выступали в поддержку войны. Ганди по-прежнему занимал выжидательную позицию. На изменение курса повлияло унизительное поражение, нанесенное англичанам в Сингапуре в феврале 1942 г. Лидеры Конгресса стали задумываться о создании движения «Вон из Индии!» и таким образом провозгласили свою собственную (если не полную, то частичную) независимость от англичан. Ганди добился изоляции Боса внутри Конгресса, но при этом очень критично относился к антияпонской воинственности Неру. Неру предложил, чтобы Конгресс организовал вооруженное ополчение для сопротивления японцам в случае, если те попытаются захватить Индию. Ганди резко одернул его: он не должен забывать о том, что Япония воюет с Великобританией, а не с Индией[153].

В отличие от Ганди с его заламыванием рук и вечной медлительностью, бенгальский руководитель Конгресса Субхас Чандра Бос, глубоко враждебный самой идее об оказании какой-либо поддержки англичанам во время войны, перешел в наступление. Из всего высшего руководства Конгресса он был самым радикальным националистом. Он начал работу над генеральным планом, вдохновителями которого были скорее организаторы нападения на арсенал в Читтагонге, чем Ганди. Бос не верил, что успеха можно достичь мирными методами. Эти методы были хороши для своего времени, но сейчас ситуация была критической. Великобритания нанесла Индии оскорбление, вновь отторгнув от нее молодых людей для того, чтобы те сражались в межимпериалистической войне. Бос хотел создать Индийскую национальную армию и стал прощупывать все возможности.

В 1942 г. Черчилль согласился на то, чтобы сэр Стаффорд Криппс – человек левых убеждений и бывший посол в Москве – отправился в Индию, встретился там с Неру, Ганди и другими лидерами и призвал их помочь Великобритании. В случае их согласия он мог дать устное обещание о предоставлении независимости после войны. Однако еще до отъезда Криппса из Юго-Восточной Азии пришли дурные известия: Сингапур пал. Черчилль возложил всю вину на солдат на фронте. Британская армия недостаточно эффективно оказывала сопротивление: «У нас было столько солдат в Сингапуре, так много солдат – они должны были справиться лучше». Как подчеркивалось выше, это был страшный удар.

Криппс прибыл в Индию, но желающих его слушать оказалось немного. Мусульманская лига Джинны и Коммунистическая партия поддерживали войну, но японцы продвигались настолько стремительно, что Ганди стал всерьез думать о том, что вскоре индийцам придется обсуждать индийскую независимость не с Черчиллем и Эттли, а с Хирохито и Тодзио. Когда Криппс заявил, что предлагает Конгрессу «незаполненный чек», который они смогут «обналичить» после войны, Ганди ответил знаменитой фразой: «В чем смысл незаполненного чека из банка, который вот-вот лопнет?»

После того как Криппс вернулся из Индии с пустыми руками, Черчилль связывал свои надежды на устойчивую индийскую армию главным образом с Джинной и Сикандаром Хаят Ханом, лидером Юнионистской партии[154] и избранным премьер-министром Пенджаба – провинции, имевшей ключевое значение для ведения войны с точки зрения людских ресурсов и к тому же являвшейся житницей Индии. Когда после возвращения Криппса Черчилль произнес: «Я ненавижу индийцев. Это дикий народ с дикой религией», он выразил устоявшееся мнение, но в данном случае имел в виду индусов, которые так сильно его подвели.

Бос, разорвав связи с партией Конгресса, год назад уже приезжал с визитом в Берлин. Он обратился к высокопоставленным нацистским чиновникам с просьбой о содействии освобождению из немецких лагерей индийских военнопленных и передаче их под его начало. Он намеревался затем создать Индийскую национальную армию (ИНА) и переместить ее в Индию, чтобы открыть новый фронт против англичан. «Как именно вы предлагаете транспортировать их?» – спросили его. Бос ответил, что собирается сделать это через территорию Советского Союза. Однако немцы, глубоко погруженные в разработку плана операции «Барбаросса», сообщили Босу, что это невозможно. Июнь 1941 г. был не за горами.

Единственная встреча Боса с Гитлером прошла не очень хорошо. Бос читал «Майн кампф», и ему показалось, что оскорбительные замечания фюрера в отношении индийцев не особо отличаются от замечаний Черчилля. Он вел переговоры с Гитлером, но ему было сказано, что лучше сделать ставку на японцев, так что ему нужно как можно скорее добраться до Токио. Бос последовал этому совету. Японцы оказались гораздо более восприимчивы к его аргументам. После падения Сингапура Бос получил свою ИНА. Это была объединенная светская армия, которая воевала с английскими войсками в Бирме.

Ненависть к Босу со стороны пробританских сил стала еще сильнее, но инициатива с ИНА подняла его популярность в Индии в целом. Если бы японцы захватили Калькутту и Дели, Бос стал бы фактическим лидером индийского правительства. Ганди и Неру прекрасно отдавали себе отчет, что в этом нет ничего невероятного. Неприязнь Черчилля к Индии и индийцам росла с каждым днем по мере того, как поступали все новые дурные вести. Лео Эмери, его старый друг и министр по делам Индии в военном кабинете, писал: «В том, что касается Индии, Уинстон не может рассуждать здраво… я не вижу особой разницы между его взглядами и взглядами Гитлера». Эмери предложил заключить с Индией всеобъемлющее соглашение, которое еще до войны предоставило бы ей фактический статус доминиона, но правительство Чемберлена было не готово дать на это свое согласие. Черчилль никогда не согласился бы «председательствовать при ликвидации империи Его Величества».

В августе 1942 г. лидеры Конгресса поняли, что больше не могут сидеть сложа руки. Призрак Боса и страх перед японской оккупацией заставили обычно сверхосторожного Ганди повести себя несколько безрассудно. На заседании Всеиндийского комитета Конгресса он дал старт движению «Вон из Индии!», потребовав немедленного ухода англичан. Собирались огромные толпы, проводились акты массового гражданского неповиновения. Тысячи активистов Конгресса и все его лидеры были арестованы. Бос был искренне убежден, что движение «Вон из Индии!» не добьется успеха, пока Неру и Ганди не вооружат массы, чтобы оказывать сопротивление. На это они никогда не согласятся. Это шло бы вразрез с сутью той стратегии, которой они следовали на протяжении многих десятилетий. Бос же был абсолютно уверен в верности собственной стратегии – несмотря на свою чрезмерную зависимость от японцев.

Голод в Бенгалии

В разгар Второй мировой войны, пока в разных частях субконтинента гремели политические баталии, произошла еще одна катастрофа. На этот раз в Бенгалии.

Бенгалия была первой областью Индии, оккупированной англичанами. С конца XVIII в. ее земли без всякой жалости были отданы под выращивание опиума – «величайшая наркосделка в мировой истории», по выражению историка Майка Дэвиса. Гигантские прибыли от торговли наркотиками, оседавшие на счетах Ост-Индской компании начиная с 1820-х гг., окупали непосредственные вложения, а также постоянные накладные расходы (в частности, на армию), предназначавшиеся для расширения имперских владений на территории остальной Индии.

Вот так действовал империализм. Калькутта, назначенная на роль имперской столицы, стала стремительно развиваться, а тонкая прослойка населения, состоящая из коренных жителей, смогла получить образование на английском. На прочих территориях провинции происходили лишь уничтожение местных ремесленных производств, создание земельной олигархии и модернизация нищеты. Выращенный в Бенгалии опиум транспортировался из Калькутты в Кантон. Китайский рынок наркотиков расширился еще больше благодаря двум Опиумным войнам (1839–1842 и 1856–1860), которые устроили англичане, чтобы усугубить вред, причиняемый Китаю. Этим была заложена основа для бурного роста торговли. Эта «крайне односторонняя торговля», как пишет Дэвис, к 1868 г. привела