Джек быстро взглянул на собаку. Когда он шел по дорожке кплощадке, она служила, словно выпрашивая конфетку. Теперь собака припала кземле, откинув голову, из выстриженной пасти, казалось, несется тихое рычание.А львы…

(ох, нет, детка, ох, нет, м-м, только не это) расстояниемежду львами и тропинкой сократилось. Те два, что были справа от Джека, обачуть изменили положение, придвинувшись поближе. Хвост льва, по левую руку отДжека, вылез на тропинку, почти перегородив ее. Когда Джек миновал их и зашел вкалитку, этот лев сидел, обвившись хвостом, справа – Джек был в этом абсолютноуверен.

Львы перестали защищать дорожку. Они перекрыли ее.

Джек вдруг прикрыл глаза рукой, потом отнял ее. Картина неизменилась. У него вырвался тихий вздох – слишком спокойный, чтобы походить настон. В дни своего непомерного увлечения спиртным Джек всегда опасался, чтослучится нечто подобное. Но если ты – запойный пьяница, это называется белойгорячкой, как у старины Рэя Милланда в «Пропавших выходных», где емупредставлялось, что из стен лезут тараканы.

А как это называется, если ты трезв, как стеклышко?

Вопрос был задуман, как риторический, однако рассудок Джекатем не менее (безумием, вот как) ответил на него.

Пристально глядя на подстриженные в форме зверей кусты онпонял, что, пока ладонь лежала на глазах, что-то действительно изменилось.Собака пододвинулась поближе. Она больше не прижималась к земле, а словно бызастыла на бегу – задние ноги согнуты, одна передняя лапа опережает другую.Древесная пасть раскрылась еще шире, торчащие прутики производили впечатлениеострых и не сулили ничего хорошего. Теперь ему представилось, что в зеленивиднеются глубоко посаженные глазки, наблюдающие за ним.

«Зачем их подстригать? – истерично подумал Джек. – Они вотличной форме.»

Еще один тихий звук. Взглянув на львов, Джек невольно сделалшаг назад. Справа от него один лев, похоже, немножко обогнал прочих. Он пригнулголову. Одна лапа почти касалась низкой изгороди. Боже милостивый, а дальше-точто?

(Дальше лев перепрыгнет через нее и проглотит тебя, как взлой детской сказке) Это напоминало игру, в которую они играли детьми, «красныйсвет». Кого-нибудь выбирали «существом» и, пока он, повернувшись спиной, считалдо десяти, остальные игроки ползли вперед. Когда «существо» объявляло«Десять!», оно оборачивалось и тот, кого оно заставало в движении, выбывал изигры. Остальные замирали, как статуи, пока «существо» снова не поворачивалосьспиной, чтобы считать. Они подкрадывались ближе, ближе и, наконец, где-то междупятью и десятью, ты чувствовал на спине руку…

На дорожке хрустнул гравий.

Джек резко оглянулся, чтобы посмотреть на собаку. Ее широкораскрытая пасть зияла на середине тропинки, прямо за львами. Прежде это былвсего лишь куст, подстриженный так, чтобы походить на собаку – нечто, теряющеевсе отличительные черты, если подойти поближе. Но теперь Джек понял, что кустподстрижен под немецкую овчарку, а овчарки бывают злобными. Овчарку можнонатаскать убивать людей.

Низкий рыкающий звук.

Слева от него лев уже полностью преодолел расстояние доизгороди; морда касалась сетки. Он как будто насмешливо улыбался Джеку. Тототступил еще на пару шагов. В голове бешено стучало, в горле пересохло, дыханиестало хриплым. Теперь переместился и буйвол; подавшись вправо, он по дугеобошел кролика сзади. Пригнув голову, он нацелился рогами в Джека. Штука была втом, что за всеми приглядывать было невозможно. За всеми одновременно.

Джек так сосредоточился на этом, что даже не заметил, какзаскулил. Взгляд метался от одного древесного изваяния к другому, пытаясьзасечь, как они движутся. От налетавших порывов ветра в густых ветвях возникалголодный шорох. Какой звук раздастся, когда они доберутся до него? Конечно,Джек знал это. Треск. Хруст. Звук раздираемой плоти. Это будет…

(нет, нет, НЕТ, НЕТ, НЕ ПОВЕРЮ НИКОГДА!) Он прижал ладони кглазам, впиваясь пальцами в лоб, волосы, пульсирующие виски. Так он простоялдолго, а страх все рос, рос, и вот Джек, не в силах дальше выносить это, скриком оторвал руки от лица.

Возле поля для гольфа собака сидела так, словно выпрашивалачто-нибудь из объедков. Буйвол снова равнодушно глядел на площадку для роке –так же, как когда Джек шел сюда с ножницами. Кролик стоял на задних лапах,навострив уши, чтоб уловить малейший шум, показывая свежеподстриженное брюхо.Львы приросли к месту возле тропинки.

Оцепенев, Джек долго не двигался с места, пока, наконец, незамедлилось хриплое дыхание. Он полез за сигаретами и выронил на гравий четырештуки – руки дрожали. Нагнувшись за ними, он ни на минуту не отрывал глаз отфигурных кустов, опасаясь, что они снова зашевелятся. Джек подобрал сигареты,три кое-как запихал обратно, а четвертую закурил. После двух глубоких затяжекон бросил ее и придавил. Вернувшись к садовым ножницам, он поднял их.

– Я слишком устал, – сказал он и теперь то, что он говорилвслух, не казалось ненормальным. Ничего безумного в этом не было. – Яперенапрягся. Осы… пьеса… с Элом так поговорили… Но ничего.

Он потащился обратно к дому. Частичка рассудка испуганноподталкивала Джека к тому, чтобы обойти фигуры зверей, но он прошел попосыпанной гравием дорожке прямо мимо них. В кустах шелестел слабый ветерок –вот и все. Он все выдумал. Он здорово испугался, но это уже прошло.

В кухне «Оверлука» Джек задержался, принял пару таблетокэкседрина, а потом спустился вниз и просматривал газеты, пока издалека недонесся шум гостиничного грузовичка, который тарахтел по подъездной дороге.Джек пошел встречать. Чувствовал он себя нормально. И не видел нужды рассказыватьо своих галлюцинациях. Он здорово испугался, но все уже прошло.

Смеркалось.

В тающем свете дня они стояли на крыльце – Джек в середине,левой рукой он обнимал за плечи Дэнни, а правой – Венди за талию. Они всевместе наблюдали, как альтернатива ускользает у них из рук.

В половине третьего небо сплошь затянули тучи, а часом позжепошел снег, и теперь не требовался синоптик, чтобы сказать – это не тот легкийснежок, что вскоре растает или улетит, стоит подуть вечернему ветру. Сперваснежные хлопья падали совершенно отвесно, укрывая все ровным слоем, но отначала снегопада прошел целый час, и вот с севера-запада налетел ветер, которыйпонес снег на крыльцо и по обочинам подъездной дороги «Оверлука». Шоссе затерриторией отеля исчезло под ровным белым снежным покрывалом. Исчезли и кустыживой изгороди, но, когда Венди с Дэнни добрались домой, она похвалила мужа захорошую работу. «Вот как?» – спросил он, а больше не сказал ничего. Сейчасживая изгородь была закутана в бесформенный белый плащ.