— Это минут двадцать на машине, — пояснилСтарков. — Совсем близко. Вы когда хотите поехать?

— Я бы съездила сегодня, раз уж я все равно вКостровске. Только, боюсь, мой водитель дорогу не найдет, он же из Томилина.

— Ничего, я вам нарисую, как проехать, это несложно.

Если судить по изображенной Старковым схеме, дорога вПетунино действительно была не очень запутанной. Настя поблагодарила за ужин,распрощалась со Старковым и отправилась в поселок, откуда родом была некаяМаргарита Нечаенко.

Ехать пришлось не двадцать минут, а все сорок — дорогузанесло снегом, и проезжей осталась только одна полоса, по которой машины вразных направлениях двигались по очереди, пропуская друг друга. «А московскиеводители ни за что не стали бы пропускать по порядку, — подумала Настя. —Перли бы, как танки, у кого машина дороже — тот и прав». Зато дом Нечаенкоудалось найти почти сразу. Ветхий, деревянный, с огородом и сараем, в которомсодержались куры и поросенок. Самой Маргариты здесь давно уже не было, затобыла ее мать, Валентина Николаевна, болезненно выглядящая женщина подпятьдесят, с ранними морщинами, неухоженная, безвкусно одетая и какая-топогасшая.

— Риточка? Что вы, она давно здесь не живет, она вКостровске, там у нее и работа, и квартира. А зачем она вам?

На этот раз Настя была готова к вопросу.

— Видите ли, Рита одно время жила в Томилине…

— Жила, — кивнула Валентина Николаевна, — уодной бабушки комнату снимала.

— Так вот, эта бабушка — это моя тетя Галя, ГалинаИльинична Корягина.

— Что вы говорите?! — всплеснула руками мать Риты.

— Я постоянно живу за границей, тетю Галю давно невидела, даже на похороны не смогла приехать. А теперь вот приехала, и мнесказали, что ваша дочка с ней до последнего дня жила. Я потому и хотела с нейвстретиться, поговорить про тетю Галю. Не подскажете, как мне Риту найти?

— Ну, адреса-то я не знаю, да и на кой он мне сдался? Явсе равно к ней не поеду, у меня хозяйство, куры, поросенок, а здоровья уженикакого. Но телефон есть, я по нему часто звоню, с Риточкой разговариваю. Вызапишите, если надо.

Валентина Николаевна в дочке души не чаяла и готова быларассказывать о ней без конца.

— У Риточки в Костровске хорошая работа, денежная, еймного платят, она и мне помогает, деньги шлет. Приезжает, правда, очень редко,она сильно занята, работа у нее сложная и ответственная, отлучаться нельзя. Онаи институт в Костровске закончила, диплом имеет.

— А кем Рита работает?

— Менеджером в какой-то фирме, — с гордостьюпроизнесла Валентина Николаевна.

«Неплохой карьерный рост для девушки, которая меньше годаназад еще была приемщицей в томилинской химчистке, — подумалаНастя. — И квартира у нее, а работа денежная. Откуда что берется? Мужика,что ли, нашла хорошего?»

— В какой фирме? — спросила она.

— Да бог его знает, я в них не разбираюсь, то липродают что-то, то ли покупают. Но работа хорошая, вы не сомневайтесь. ИРиточка у меня хорошая дочка, мне вон все бабы в поселке завидуют, что Ритуся уменя такая заботливая. У других-то дети выросли, выучились на родительскомгорбу да и думать про мать с отцом забыли, устроились где-то в столицах и в усне дуют, а моя Ритуся не такая. Вот вы с ней встретитесь и сами увидите.Поглядите, какая она красавица у меня! Вон фотка на стене.

Настя подошла к стене, обильно завешанной фотографиями, ивспомнила о снимках животных. Снова в голове промелькнул вопрос о том, как же унее получилось так хорошо их снять? И Костя Еремеев что-то такое говорил о дареи предназначении. Может быть, и в самом деле имеет смысл вникнуть в это делопоглубже?

Она принялась с интересом рассматривать фотографии семействаНечаенко, пытаясь на глазок определить удачный или неудачный ракурс иосвещение.

— Вот это мы с мужем в день свадьбы, — пояснялаВалентина Николаевна. — Муж у меня помер, спился, царствие ему небесное. Авот это Риточка в шесть лет, в детском садике на утреннике. А вот Ритуся навыпускном вечере в школе.

То, что Настя увидела на фотографии, на понятие «красавица»ну никак не тянуло: слишком высокий лоб, увеличенный забранными назад истянутыми на затылке волосами какого-то невнятного цвета, невыразительное лицои чудовищные, оттопыренные огромные уши. Эх, вот кому отопластика нужна! Роттоже, пожалуй, великоват. Но в целом — ничем не примечательная, не красивая, нои не уродливая девчушка. Глаза умные, внимательные, но небольшие и близко поставленные.Ей бы прическу поменять и к хорошему стилисту попасть… Вот отдать бы ее в рукиТамары Николаевны! Интересно, что ей пошло бы? Как бы Тамара ее причесала?Такие уши и такой лоб надо обязательно спрятать, здесь подошла бы стрижка типапаж или каре с длинной густой челкой, тогда лоб и уши оказались бы закрыты.Глаза надо правильно покрасить, чтобы расстояние между ними казалось больше, асами глаза — ярче, выразительнее. И брови подчеркнуть. И волосы перекрасить. Ибудет куколка! Настя попыталась представить себе мысленно это переделанное,улучшенное лицо и вдруг поняла, что где-то она его уже видела. И длинную густуючелку эту видела, и насыщенный цвет волос, и умело накрашенные глаза… Господи!Это же любовница Лени Вешняка, которую ей сегодня в ресторане показывалСтарков. Ай да девочка, ай да Ритуся!

— Валентина Николаевна, а вам Рита никогда нерассказывала про Леонида? — спросила она как бы между прочим.

— Про Леонида? Нет. А кто такой этот Леонид?

— Леонид Вешняк. Вы никогда этого имени не слышали?

— Нет, — покачала головой мать Риты, — впервый раз слышу. А кто он? Почему вы думаете, что Риточка его знает?

— Он — знакомый тети Гали, я думала, может, он заходилк ней, — соврала Настя. — А как у Риты с личной жизнью? Жених-тоесть?

— Ой, вот уж не знаю, — вздохнула ВалентинаНиколаевна. — Думаю, что кто-нибудь есть, она ведь такая умница икрасавица, ей обязательно должно повезти в жизни больше, чем мне. Хорошо бы,чтобы у нее все сложилось, а то с моими болезнями можно внуков не дождаться…

* * *

Всю дорогу из Петунина в Томилин Настя усиленно боролась сосном. Ее кидало в дрему, начинались какие-то смутные сновидения, и в этотмомент голова падала — и она просыпалась, потом снова задремывала. Отчего онатак устала? Вроде и встала сегодня в нормальное время, и работы не бог вестьсколько сделала, да и работа эта — все больше языком молоть да по ресторанамили в машине посиживать, с чего ей так уставать? Неужели старость? Неужели тактеперь будет всегда?

Она опять не заметила, как задремала, и очнулась от звонкателефона.

— Анастасия Павловна, я не поздно? Вы еще не спите?

Надо же, она раньше не замечала, какой приятный голос у ИльиВторушина по телефону. При личном общении неприятное впечатление, которое онпроизводил на Настю, как-то затмевало тембр голоса, а вот когда его не видишь —совсем другое дело.