обоих устраивает размеренная семейная жизнь. Но чтобы почувствовать себя по-настоящему живой и счастливой, Эле нужен не тихий омут, а такой мужчина, как вы.

— Откуда вам знать, какой я, Натали? — интересуюсь с толикой иронии в голосе.

— Женская интуиция, — хитро улыбается Абрамова. — Меня она подводит крайне редко.

— Вы отсутствовали на утреннем собрании акционеров, — замечаю, как бы невзначай. — Как и ваша дочь. Могу я узнать причину?

— Мне доложили, что будет обсуждаться на повестке, — с достоинством выдержав мой тяжелый взгляд, спокойно отвечает Натали. — Элина рвалась в бой, но я убедила ее не горячиться, а сосредоточиться на подготовке к решающему собранию.

— Вы же понимаете, что решение уже принято?

— Разумеется, — кивает женщина. — Я готова проголосовать за него своими акциями.

— Взамен на…? — бросаю на Натали вопросительный взгляд.

— Гарантии.

— Вот теперь мы действительно дошли до главной причины нашей встречи, — проницательно ухмыляюсь я.

Спустя час или чуть больше я наконец прощаюсь с Натали Абрамовой. Из ресторана она уезжает частично удовлетворённой результатами предварительных договоренностей. Цену за свою лояльность она заломила баснословную, пришлось снять с нее радужные очки, но судя по сдержанной реакции, Абрамова поняла и приняла мои условия.

Домой я еду не в лучшем расположении духа, но надежды на спокойный вечер после безумного дня накрываются медным тазом, стоит мне заметить припаркованный перед въездными воротами черный Майбах. Видимо, убеждения Натали не горячиться показались Эле недостаточно емкими. Попросив водителя остановиться, я выхожу из машины. Целенаправленно иду к автомобилю Эли. Она опускает стекло, обратив ко мне лицо, наполовину скрытое большими темными очками.

— Заедешь на территорию, или мне сесть в машину? — спрашиваю, минуя приветствия. Она коротко кивает в сторону ворот, и я засчитываю этот жест как согласие навестить мою холостяцкую берлогу.

Элина

Как только я застала Диму за игрой на рояле на том самом вечере, уже знала: ничем хорошим это не закончится. Путь к этой точке, к которой мы в итоге пришли, был лишь вопросом времени. Мы, женщины, несмотря на свои не аналитические умы, способны быстро прогнозировать мужчин и будущие отношения. Но только с Ковалем все мои прогнозы всегда дают сбой. Я знала, что он не оставит меня в покое до тех пор, пока не попытается взять свое… но я даже не подозревала, что этот мужчина, в котором я знаю каждую родинку и «трещинку», таит в себе сокрытое дно — непостижимое, полное новых демонов.

Невозможно бороться с демонами, когда ты имеешь дело с таким мужчиной, как Дмитрий Коваль.

Ты либо узнаешь их по именам и полностью принимаешь. Приручаешь, инстинктивно подобрав «ключик» к каждому.

Либо капитулируешь, бежишь от него как можно дальше — туда, где они не захотят тебя искать.

Что же делаю я? Кажется, добровольно ступаю в самое сердце Ада, когда мы паркуемся на подъездной аллее у особняка Коваля.

Я лишь на несколько секунд позволяю себе погрузиться в воспоминание о недавнем разговоре с Андреем, пытаясь напомнить себе причину, по которой я здесь.

Причина первая: я должна сохранить наследие своего отца в целости и сохранности.

Причина вторая: я не позволю ни Ковалю, ни Андрею отнять у меня сына тем или иным образом и стать ребенку рычагом в жестоких играх манипуляторов.

Я себе этого никогда не прощу.

* * *

День назад

— Все кончено, Элина, — стальным тоном выдает муж, устремляя на меня пьяный, но пронзительный взгляд.

Я невольно цепенею, ощущая, как все органы и части тела превращаются в закаменевший цемент. На мгновение кажется, что я больше и вдоха сделать не смогу. Все мое внимание обращено к Андрею и его спокойной, немой, но душераздирающей решимости действовать. Он выглядит как мужчина, которому осточертело играть по чужим правилам, и судя по его взору, он намерен установить свои. Как только протрезвеет.

Его глаза словно обещают мне: «Так больше продолжаться не может». Но я не совсем уверена в контексте этого обещания.

— Что это значит? — еще не до конца понимаю, является ли его состояние и громко брошенные слова всего лишь последствием выпитого алкоголя. Когда мы пьяны, нам всем хочется все изменить в жизни и шагать вперед смело с девизом: «Нам горы по колено, нам небо по плечо» — особенно, когда речь заходит о выпивших мужчинах.

— Андрей, ты в порядке? — уточняю я, заметив, что его молчание затягивается.

Наконец, муж бросает красноречивый взор на мою мать.

— Нам с женой нужно поговорить, — вкрадчиво обращается он к Натали. — Наедине, — еще более ледяным точном уточняет он. — При всем моем уважении, Натали, прошу вас поехать к себе домой, — обеспокоенно смотрю на маму, замечая, как ее брови мгновенно приподнимаются, а губы вытягиваются в трубочку, выражая немое презрение.

— Английской вежливостью в семейных стенах ты никогда не отличался, Андрюш, — мама демонстративно достает пудреницу и помаду, чтобы накрасить губы. — К счастью, мне уже нужно спешить, — посылая мне манерный воздушный поцелуй, мама аккуратно подмигивает мне, как бы напоминая о нашем откровенном разговоре и ее бесценных советах. — Жаль, что не застала внука, — Натали мастерски делает вид, что поведение Андрея совершенно ее не задело. В конце концов, она просто покидает зал, и за звуком постукивания ее каблуков о паркет следует хлопок входной двери. Хрусталь на одной из люстр в зале мелко подрагивает от силы удара, нарушая мертвую тишину, повисшую между мной и Андреем.

— Зачем ты так с моей мамой? — не выдержав, восклицаю я, впиваясь ногтями в ближайшую подушку.

— Прости, детка. Я не в настроении, чтобы церемониться с Натали, — Андрей падает на диван со стаканом виски в руках. — Избавь меня от выноса мозга и от своих истерик, пожалуйста, — его голос звучит таким чужим, отстраненным. Я не узнаю его, ощущаю, что теряю контроль над собственным мужем, словно… он занимает позицию «сверху» в наших отношениях. Я всегда внутри чувствовала истину: Андрей боится меня потерять. А я… я боюсь потерять Богдана. Сейчас же у меня такое чувство, словно я заблуждалась все эти годы.

Возможно, Андрей боялся потерять не меня. А что-то более ценное для него, чем жена и ребенок. Но вот только что? Я будто сама боюсь признаться себе в горькой правде.

Наша семья — карточный домик. Игра в «Дженга», где любой неверный ход может привести к падению крепости.

— А еще что сделать? Может, ужин на блюде подать? Или массаж расслабляющий сделать? Как тебя еще ублажить, дорогой? Вынос мозга тебя не устраивает. А меня не устраивает, что ты бухой, как черт, — с сарказмом заявляю я, сжав зубы и скрестив