широкую площадь, и становится ясно, что вся наша толпа достигла цели, потому что место просто захватывает. По периметру расположены грандиозные, богато украшенные церкви, рестораны и магазины. Повсюду молодые люди с гигантскими гирляндами воздушных шаров с гелием и тележками с лимонадом, крендельками и кофе. Какой-то юноша работает с длинными палками, обмотанными веревкой, он окунает веревку в огромное ведро с мыльной жидкостью, и когда поднимает ее, на ветру образуются гигантские пузыри, плывущие по всей площади. Ватага маленьких детей визжит и носится, подпрыгивая и пытаясь поймать их. Уличные музыканты, сидящие на подушках, поют или играют на аккордеоне или гитаре. У некоторых есть очаровательные щенки и котята, которые спокойно сидят на подушках рядом с ними, терпеливо наблюдая за работой своих хозяев. Такой великолепный солнечный день, но лучи не кусаются, и когда я выхожу на площадь, я на мгновение закрываю глаза и вдыхаю все это – солнечный свет, смех детей, бегающих по свободному от машин пространству, запах колбасок, пива и даже сигаретного дыма.

Интересно, бывала ли Бабча когда-нибудь в Кракове, бывала ли она когда-нибудь на этой площади? Интересно, выглядела ли площадь точно так же семьдесят с лишним лет назад? Здания кажутся старыми, так что, несомненно, так оно и было. Я лезу в карман за телефоном и делаю несколько быстрых случайных снимков, затем поворачиваю камеру и делаю селфи на фоне площади. Я смотрю на фотографию и не могу удержаться от улыбки, потому что выгляжу на ней измученной, но в то же время счастливой. Гордой. Восхищенной.

Я отправляю все фотографии маме и прошу ее показать Бабче, а затем иду через площадь в ресторан на открытом воздухе, огороженный ящиками для растений с красной и белой геранью по всей внешней стороне. Меню на дисплее полностью на польском языке, и я на мгновение замираю, прежде чем подойти к официанту.

– Столик на одного? – спрашивает он по-английски. Когда я удивленно киваю, он лезет под стойку и говорит: – Пожалуйста, меню.

– Благодарю. Как вы поняли, что я говорю по-английски?

– Мы предполагаем, что все говорят по-английски, пока нам не возразят. – Он пожимает плечами. – Все молодые поляки знают английский, и большинство туристов тоже, так что… все просто.

Устраиваясь за своим столиком, я планирую заказать самое безопасное блюдо, какое только смогу найти: возможно, просто бутерброд и крепкий кофе, предполагая, что с небольшим количеством кофеина я могла бы дольше не ложиться спать и еще немного исследовать город. Но, прочитав меню, не нахожу там никаких сэндвичей. Зато есть сельдь, супы, сосиски, странные куски свинины, что-то под названием «бигос»[15] и тушеное мясо, несколько страниц разновидностей вареников. И список напитков столь же декадентский – здесь есть водка, разные ви́на и пиво. Очень много пива.

– Выбрали? – интересуется официант.

Я закрываю меню.

– Да, пожалуйста, – отвечаю я. – Можно мне пива и немного вареников?

– Каких именно, мисс?

– Удивите меня, – предлагаю я, он кивает со смехом.

* * *

Вареники – это откровение, но пиво ударяет мне в голову, так что я возвращаюсь в отель довольно веселой, и к тому времени, когда добираюсь до своего номера, более чем готова вздремнуть. Сейчас дома семь тридцать утра, я забираюсь на кровать и звоню по скайпу Уэйду.

– Милая, – приветствует он меня. Когда включается камера, я вижу его сидящим за кухонным столом. Он чисто выбрит, и его волосы выглядят влажными. На нем аккуратно выглаженная деловая рубашка – обычно их глажу я, но на этой неделе у меня не хватило времени, поэтому я знаю, что ему пришлось делать это самому.

Он выглядит идеально собранным и совсем не взволнованным. Я удивлена и отчасти впечатлена.

– Привет, – говорю я.

– Ты нормально добралась?

– Ага. Я только что пообедала на Староместской площади. Это…

– Это – что? – подсказывает он, когда я замолкаю, и я неуверенно улыбаюсь.

– Знаешь, это довольно удивительный город.

Широкая улыбка расплывается на лице Уэйда, и я поражена тем, как он красив этим утром. Привычка мешает делать подобные наблюдения. Полагаю, что прямо сейчас я наслаждаюсь всеми преимуществами того, чтобы совершать что-то совершенно непривычное.

– Это здорово, дорогая. – Он явно волнуется за меня, что делает меня еще счастливее.

– У вас там все хорошо?

– О, конечно. Все в порядке, дорогая, – отвечает он и снова улыбается. – Все под контролем.

За исключением того, что в этот момент раздается звон бьющегося стекла, и беззаботная улыбка Уэйда становится панической. Он встает, и я вижу, что на нем только боксеры, а потом в комнату влетает Келли, она все еще в пижаме и кричит во всю силу своих легких, а Эдди преследует ее по пятам, сжимая свой паровозик, и рыдает. Последнее, что я вижу перед тем, как экран гаснет, – заплаканное лицо Эдди, берущего со стола телефон Уэйда.

Адреналин бурлит во мне, когда я набираю номер повторно, и Эдди отвечает после первого гудка. Он смотрит в айпад и выглядит невероятно расстроенным.

– Эдди… – шепчу я, касаясь экрана кончиком пальца.

– Эдди, я люблю тебя, – говорит он и бросает телефон обратно на стол. Он раскачивается взад-вперед и все еще виден только на краю экрана. Я вижу, что он щиплет себя за плечи.

– Все в порядке, дорогая? – возмущенно повторяю я слова мужа, а затем яростно кричу: – Уэйд Майклз! Что, черт возьми, у вас происходит?

– Все в порядке! – голос Уэйда слышится откуда-то с заднего плана. – Все под контролем, Элли, я просто…

– Мама… – Келли хватает телефон, и ее лицо заполняет экран. – Ничего не под контролем. Я же говорила тебе, что папа не готов к этому. Папа сказал, что Эдди не нужен мелатонин, поэтому Эдди почти не спал и не давал нам обоим спать полночи, и папа не мог разобраться с утюгом, поэтому прожег дыру в штанах, и мы толком не знаем, что Эдди ест в школе, и он сейчас разбил стакан, потому что папа не дал ему его чашку…

Снова борьба за телефон, затем появляется Уэйд.

– Все в порядке, – твердо повторяет он. – Все под контролем. Но сейчас нам нужно собираться в школу и на работу, так что мне придется попрощаться, и мы поговорим с тобой позже. Хорошо?

Все явно не в порядке, и желание исправить это для него почти непреодолимо. Но видеть в состоянии паники моего обычно невозмутимого мужа, который был так уверен, что это будет сродни прогулке в парке, в некотором роде приятно. Поэтому я делаю глубокий вдох, а затем спокойно спрашиваю:

– Ты дал Эдди его визуальное расписание