— Невероятно! — удивляюсь я. — Рисунок, конечно, дрянной, но эта размалеванная железяка издалека напоминает Каратель! А одежда на дядьке — полевая одежда.

— Сам ты — дрянной рисунок! — обижается Эквитей. — Я за этот зал, знаешь, сколько возов серебра отдал?

Пристыжено молчу. Если король отвалил немалые деньги, то мозаика — действительно стоящая вещь. Я все оцениваю не по красоте или заслугам, а по эквиваленту денег за него…

— Тут изображен сам Император! Когда-то давно, больше трех сотен лет назад, на наших землях появился Властелин, завоевавший все страны до единой с помощью армии людозверей.

— Таких как мы? — уточнят Ходжа.

— Вроде того. Только те людозвери были намного страшнее…

— Очень интересно, — задумчиво изрекаю я. — Ваш Император сражался Карателем. Это невозможно!

— Кто знает, может это наш брат-оперативник сюда заскакивал, чтобы кого-нибудь арестовать, — допускает Наследиев.

— Кто знает…

Мне это совершенно не нравится и я решаю серьезно поразмыслить. В деталях разглядеть мозаику и расспросить короля о преданиях трехсотлетней старины. Но тут я замечаю, что взоры всех присутствующих обращены на нас.

Еще бы! Все смотрят на троицу пришельцев, бесцеремонно ворвавшихся на подготовку к инаугурации. И, мало того, что один из незваных гостей — сам король! Но еще и в соседстве каких-то страшилищ со звериными головами. Кроме того наглецы совершенно не считаются с участниками ритуала и громко переговариваются между собой.

— Схватить их, — командует епископ Шрухан.

Толстяк сидит на троне, еще недавно принадлежавшему Эквитею Второму, и указывает на нас своим пальцем-колбаской.

— Хвала Каменным Богам! — ликует король. — Они еще не закончили инаугурацию. Вероятно Герт пока что сидит и молится в малом тронном зале.

— Отлично, — кисло радуюсь я. — И как нам отбиваться от сотни латников и двух десятков монахов?

Надо отметить, что тронный зал действительно очень велик. Сотня с небольшим врагов смотрится здесь не очень угрожающе. Все потому, что они еще довольно далеко. Их от нас к тому же отделяет длинный дубовый стол, уставленный щедрым обилием еды и выпивки.

При виде яств, мой желудок тяжело ворочается и напоминает, что не наполнялся с момента выхода на задание. Фамильный демон мне под хвост! Я не ел уже больше половины суток!

Волна закованных в железо воинов с лязгом и страшным грохотом накатывает на нас. Сверкают мечи и острия алебард. У большинства на клинках серо взблескивают серебряные набойки. Вот и смерть пожаловала. И зачем нам сдался захват дворца?

— Стойте!

Громкий голос Эквитея останавливает всех. Даже я замираю с занесенным над головой Карателем в форме короткой двуручной секиры — самый раз для боя с множеством противников.

— Чего тебе, призрак? — спрашивает один из рыцарей.

— Ты ведь мой бывший начальник стражи, Гримуз? И не хуже моего знаешь правила драк во дворце. Если в зале находится коронованная особа, то противники должны биться только парно. И уж никак не толпами.

Идиотское правило, но сейчас оно спасает нам жизни.

— Правильно, — соглашается Гримуз. — Сделаем честный поединок.

— Ни за что, — пищит Шрухан, но ему культурно советуют держаться подальше от "рыцарских дел".

— Вы себе в церкви правьте, святой отец, — говорит толстяку начальник стражи. — А нам здесь, во дворце, своими делами дайте заниматься.

Среди рыцарей поднимается хай. Не все желают смотреть честный бой. Некоторым не терпится просто вонзить клинок кому-нибудь в живот. Некоторые просто хотят поскорее закончить инаугурацию и сесть уже за стол — я вижу какими маслянистыми глазками они взирают на кушанья и выпивку. Довольно быстро рыцари все же решают, что "коронованной особой" может быть и призрак.

— Решено, — говорит Гримуз. — Вас трое, значит и трое из нас будут сражаться. Вы напали первыми, потому выбирайте, с кем деретесь? Помните: согласно законам Преогара защитник имеет право отказаться от предложенного противника и избрать себе любого другого.

— Спасибо, — благодарит король. — Я буду драться с епископом. Иди сюда, жирдяй.

— Нет, — отвечает мягкий тенорок. — Ты слишком силен для меня, призрак…

В голосе Шрухана слышится насмешка и надменность. Но, самое интересное, в нем не ощущается ни страха, ни колебаний. Странный священник. С виду никогда меча в руках не держал, а взгляд убийцы. Мертвый взгляд, даже зрачки не двигаются. Смотрит он прямо на меня. И указывает в мою сторону.

— Я буду драться вот с этим, — продолжает епископ.

— Ладно, пусть будет так, — пожимает плечами Гримуз.

Ходже достается какой-то монах из четы, окружавшей Шрухана. Самый мелкий и тощий из всех противников. Вот же Наследиев, вот же хитрец!

Король, подумав, избирает бывшего начальника охраны. Епископ хватает у кого-то меч, монах берет прислоненную к стене алебарду.

— Я пообещал твой пост другому, изменник, — сообщает Эквитей Гримузу. — А ты ведь знаешь, что я не люблю забирать свои слова обратно.

Как же мне нравится этот старик!

Рыцари и монахи строятся в большое кольцо. Мы оказываемся внутри, лицом к лицу со своими врагами. Я смотрю в глаза жирдяя и по спине пробегают мурашки. Что за наваждение? Неужели мои потроха испугались этого куска телячьей ляжки?

Фамильный демон мне под хвост! Шрухан наносит очень простой удар. Сверху вниз, по лезвию измененного до полуторника Карателя. Но зато какой силы! Меня буквально сметает с пола. Я куда-то лечу. Где-то в глубине сознания понимаю, что это не полет. На самом деле моя бедная задница сейчас проезжает по драгоценной мозаике тронного зала.

Епископ несется вслед за мной. Я вскакиваю на ноги и пытаюсь парировать его выпады. Меч Шрухана гулко ударяет по моему клинку. Звучат удары, в воздухе пляшут искры. Оружие противника покрылось зазубринами и согнулось в нескольких местах. Но это не мешает жирдяю и дальше столь эффективно обходиться с мечом. Еще один взмах толстой ручонки, и я повторно проезжаю по холодному полу. Ударяюсь затылком о стену. Перед глазами плывет какая-то волнистая муть красного цвета. Поднимаюсь с трудом, пинком отшвыриваю священника. Но это мне только кажется. Удар, от всей души подаренный пузу Шрухана, всего-навсего отталкивает его на полметра от меня. Толстяк ухмыляется и вновь атакует. Я рефлексивно отбиваюсь, прижавшись спиной к настенной занавеси. Да этот тип сделан из железа! Не могу поверить: дрянной поп из варварского мира меня уделывает как младенца!

После следующего удара опять в бессилии опускаюсь на холодный камень. Это выше моих возможностей. Толстяк не человек. Он даже не оборотень — с таким я тоже бы справился. Он — какая-то машина.

Краем глаза вижу, что Ходжа тоже не в духе. Мелкий монашек оказался невероятно тренированным бойцом. Прислужник епископа бешено вращает алебардой и теснит лисоборотня к окну. Из-за небольшой длины клинка Наследиев не может нормально защищаться. Он пятится и вертит головой. Я его знаю — ищет какой-нибудь выход из ситуации. Но все-таки странно. Каким образом местным святошам удается противостоять профессиональным оборотням-оперативникам? Это неправильно! Всякие монахи-священники должны неистово молиться в скитах, а не рубиться топорам и прочими орудиями убийства.