Та выпустила его, не особо сопротивляясь.

– Я не считаю тебя дураком. – Сказала она. – И спасибо за лекарства.

– Не считаешь… и то хорошо.

– Но ты сам говорил, что иногда лучше немного соврать.

– Без вранья нет волшебства. – Согласился Руби. – Только вот обычно трюки показываю я. Не привык в зрителях быть, вы уж простите.

Мириам хотела было ответить, но он прервал ее жестом:

– Я на дорогах сорок лет. Ничего кроме них не помню, да и не хочу помнить – нет ничего интересного в обычной жизни для тех, кто стоял в цирковом кругу. Везде вранье, только у нас оно куда лучше. Женщины красивей, огонь горячей, и жизнь быстрее проходит – как мои годы прошли. Я много людей видел. Кого встречал, с кем – говорил, кого – любил, а кого – хоронил. Только я до сих пор помню тот день, когда впервые встретил Мастера Риордана, и его учеников. И наверное, уже не забуду. Если я в кругу горел, то они – сверкали. То, чему я месяц учился – они понимали сразу. И было это вроде как трюк незнакомый – ждешь, что вот-вот поймешь, как они это делают, да только время уходит, а ты все тот же. И они… уходят. Никто за эту жизнь не цеплялся, а я никого не удерживал. Да и не спрашивал лишний раз. И опять ехал к нему – новых учеников взять, таких же, или лучше. И не верил, что еще могут найтись – невозможно умные, невозможно ловкие. А ведь находились. Я сегодня в кабину новенькую взял, утром, поболтать просто, узнать, чему она на самом деле у Джона научилась. А она мне стихи читать начала. Не знаю чьи, не ее – только я заплакал. Я – и заплакал.

– Ты и сам неплохо умеешь заставить плакать. – Би отступила от Суонк, которая, увлекшись, шагнула назад, оступилась и шлепнулась на песок, так и не выпустив бинокль. – Я вспомнила, где слышала твое имя, Руби Джин. Твой цирк выступал в Чикаго, в нижнем городе, с особым представлением, несколько лет назад. В крытом ангаре для каров. Вы были там десять дней. Ваше представление называлось «Смерть любви». В последние дни зал был забит – не протолкнуться…

– Говорят, даже король туда приходил. – Лицо Руби словно осветилось изнутри, и сразу погасло. – Но я не видел его. Мы планировали двадцать дней, пьеса шла отлично, но на одиннадцатый пришел его человек и велел нам убираться. Хорошо, хоть деньги взять позволил.

– Король приходил. – Подтвердила Би, помрачнев. – Король-Лис любит появляться в людных местах, одетый как обычный купец, или рабочий. Он был там в тот вечер в сопровождении двух праймов – личных стражей.

– И ему… не понравилась пьеса?

– Понравилась. Прайм, которая была с ним, плакала в конце – когда умерла Принцесса Рейдеров. Но, вернувшись в резиденцию, он сказал, что пьесу придется запретить – потому что принц из Крепости не может любить рейдершу…

– Я так и думал. – Руби слабо улыбнулся. – Лучше не спрашивать, откуда ты это знаешь?

– Это же очевидно. Я там была.

Продолжать Би не стала. Руби кивнул, и в разговор встряла Суонк:

– А что за принц влюбился в рейдершу?

– Это сказка. – Пояснил Руби. – Сказочная история, разыгранная актерами.

– Той, что играла принцессу, нет здесь. – Внезапно сказала Би. – Поэтому я и не догадалась.

– Несколько лет, как нет. – Согласился Руби. – А Джейд так не сможет. Джон – он знал, что мне предложить. Как всегда.

– Ты воскресишь пьесу?

– Его девочка сказала, что знает историю лучше. Что они обе смогут играть. Обещала показать вечером. Даже страшно, что они могли придумать. Сказала, что из-за этой истории нас не выгонят – наоборот, они хотят… – Руби понизил голос. – Кажется, они и правда хотят познакомиться с Королем.

– Разве это плохо?

– Ученики Джона всегда знают, чего хотят. И всегда уходят. Я привык к тому, что мои трюки не могут разгадать, что в них верят. Но глядя на них, и на вас, мне кажется, что на этот раз в дураках остаюсь я. Будто вы вот-вот разыграете одно большое представление, арена в котором будет размером с весь мир, а я останусь обычным лопухом, на скамье, среди других лопухов.

– А если все наоборот? – Задумчиво проговорила Би. – Если весь мир, что ты знаешь – трюк, и ложь, и в какой-то момент представление закончится. Клоуны снимут маски, смоют краску с лиц, и то, что творилось в кругу цирка, прервется навсегда – а ты, старик, впервые в жизни увидишь правду?

Руби покачал головой, потом хихикнул:

– Ты тоже… умеешь сказать. Если вы обе – наемницы, то я – белый тигр…

– Ты мало похож на тигра, Руби. Но если ты придумал ту историю, про принцессу рейдеров – то ты явно не тот, кем кажешься…

Старый циркач медленно поклонился:

– Тогда на этой приятной ноте я предлагаю завершить треп. Что бы там ни было – нам нужно до темноты разбить лагерь, желательно вон за теми скалами, и готовиться к завтрашнему дню.

– Согласна. В Крепость начнут пускать с утра?

– Да. Если мы займем очередь, то сможем проехать сразу после полудня… – Он замер на месте, и Би, повернувшись, чтобы идти, едва не столкнулась с ним. – А дальше уж будь что будет. Через судьбу не перепрыгнешь.

– Мы… хорошо прыгаем. – Сказала Мириам, и цвета циркача вспыхнули в ответ – веселье, сожаление, надежда.

– Ну, если уж представление закончится – то я хочу быть в первом ряду, когда это, наконец, случится.

IV.

Звуки пневматического молотка напоминали выстрелы из игольника.

Услышав первый хлопок, Мириам вздрогнула, и обернулась, отыскивая взглядом кар, с оставленным в нем оружием. Но цвета людей на стоянке не менялись, и следующий хлопок прозвучал немного иначе, сопровождаясь звонким ударом. Молотком орудовал один из борцов, забивая что-то в кирпичную стену, нависающую над стоянкой, и легко ворочая длинными рукоятками. Ниже, между трейлерами, расставленными почти правильным шестиугольником, расчищали площадку остальные циркачи. Арго был уже среди них, оттаскивая большой камень, девушки таскали кирпичи поменьше, а Мари, похоже, выравнивала песок широким пластиковым листом, видимо, позаимствованным из трейлера.

Место для стоянки было выбрано странное, и, с точки зрения Мириам, не совсем удачное. Оплавленная скала, из которой выступали остатки стен, видимо, раньше была зданием, попавшим под удар какого-то оружия, превратившего бетон и кирпич в бурый камень с разноцветными вкраплениями. Она уже видела такие скалы, рядом со старой Атлантой. Как и там, под песком вокруг скрывалось множество острых стеклянных осколков, от больших, с человеческую голову, до совсем мелких, размером с иглу, о которые можно было легко пораниться. Кроме того, из-за скалы было совсем не видно ночную Атланту – однако, вспомнив недавний разговор, Мириам пришла к выводу, что так и должно быть.

Скала не защищала от ветра из пустыни, становившегося все холоднее – но для этого было достаточно и трейлеров. Зато свет лагеря со стороны хайвея был не заметен. Только вот для чего понадобился молот?