– Мы не очень любим летать, – признался Ди-Ди.

– В космос вы летаете, – не сдавался Мартин.

– Так это совсем другое дело, – удивился дио-дао. – Совсемдругое!

Кадрах вмешался в разговор:

– На их планете не существует птиц и летающих насекомых,друг мой. Раса дио-дао страдает страхом высоты.

– Знаешь, Кадрах, – заметил Мартин, – у меня такое ощущение,будто ты знаешь о дио-дао не меньше меня. Но твои знания односторонни. Тольконегатив.

Кадрах тихо засмеялся:

– Пусть это не обидит нашего маленького провожатого, но этоправда. Когда ключники пришли на нашу планету и геддары принялись познаватьВселенную, мы долго искали, с кого брать пример. Мы не делали различий междугуманоидами и самыми причудливыми формами жизни. Но так уж получилось, чтонаиболее симпатичны нам люди и аранки. О других расах я знаю в основном то, чтомешает сотрудничеству и дружбе.

– Я не обижен, – сказал дио-дао. – И для нашего народа люди,а уж тем более геддары не являются любимыми расами. Но это не мешаетисключениям. Давайте поедим, друзья? Нам предстоит долгий путь.

Поезд мчался на север. Они находились в южном полушариипланеты, и с каждым часом за окнами становилось всё теплее. Снега исчезли, потянулиськаменистые равнины, потом – поросшие низким кустарником поля – явновозделанные, ухоженные. С неба ушли свинцовые тучи, да и само оно просветлело –от бурой зелени к чистому зеленовато-голубому. Иногда мелькали за окномнебольшие посёлки, трижды поезд останавливался у крупных городов.

В их вагон так никто и не вошёл.

Ди-Ди почти непрерывно ел. Мартину даже стало казаться, чтодио-дао растёт прямо на глазах – стоит отвести на минутку взгляд, как оннемножечко вытягивается. У этой расы не было детства, не было, по сути, истарости. Мартин не раз слышал сравнение человеческой жизни с горением, так вотжизнь дио-дао не горела, она взрывалась.

А за окнами становилось всё теплее.

Плантации кустарника сменились полями каких-то злаков, потом– пастбищами, где бродили откормленные двуногие животные, чем-то напоминающиевставших на задние ноги коров. Вся жизнь на Мардж строилась по одному и тому жепринципу, все животные жили не более полугода, все росли в сумках и обладалинаследственной памятью.

Грустная планета…

Мартин устроился в кресле как мог удобнее, закрыл глаза ипопытался подремать. В кресле напротив дио-дао, жуя что-то напоминающее чипсы,читал книгу – самую обычную, бумажную, очень похожую на земную.

– Что читаем? – не удержался Мартин. Дио-дао, вероятно, нелюбили терять зря времени. Если Дождавшийся Друга пойдёт по стопам отца изаймётся правоохранительной деятельностью, то ему придётся в очень быстромтемпе изучить многочисленные кодексы дио-дао.

– Да, взял романчик в дорогу… – Ди-Ди смутился. – Этобеллетристика. Вымысел.

– О чём? – заинтересовался Мартин. В прошлый визит он как-тоне слишком интересовался культурой дио-дао, сосредоточившись на выполнениизаконов и обычаев.

– Это про одного дио-дао, его имя – Желающий Большего. Онхотел жить долго и заключил сделку с дьяволом. Каждые полгода ему требовалосьубить и сожрать какого-нибудь юного дио-дао, после чего он снова становилсямолодым и мог выдать себя за собственного сына. Но работник полиции, ПомнящийБылое, заподозрил его после одной случайной встречи… он свято хранил памятьпредков и смог узнать преступника, с которым сражались ещё его отец и дед…

Дио-дао замолчал. Спросил:

– Очевидно, сюжет звучит наивно для существа, живущегодесятки лет?

– Почему же? – не согласился Мартин. – У нас тоже естьподобные сюжеты, только наши преступники хотели не долгой жизни, а бессмертия.

– Это трудно себе представить… – задумчиво произнёс Ди-Ди. –Расскажи какую-нибудь человеческую книгу на эту тему?

Мартин подумал и принялся пересказывать «Портрет ДорианаГрея». Дио-дао оказался благодарным слушателем. Уже вскоре после того, какпортрет несчастного Дориана принялся стареть вместо него, на глаза ДождавшегосяДруга навернулись слёзы. Финал он принял со стоическим спокойствием, но явнобыл потрясён.

– Очень глубокая философия, – сказал он. – Очень. Эту книгуне переводили на туристический?

– Я вообще не слышал, чтобы книги переводили натуристический.

– Зря, – убеждённо произнёс Ди-Ди. – Потрясающая история! Еёсоздатель наверняка пользовался всеобщей любовью и был учителем морали?

Мартин замялся:

– Как тебе сказать… если честно, то с любовью и моралью унего были проблемы… полагаю, тебе трудно понять ситуацию, но…

К счастью, дио-дао больше интересовала не личностьзлополучного Уайльда, а новые сюжеты на волнующую его тему. Мартин пересказалему «Шагреневую кожу», которая произвела чуть меньшее впечатление, потомпринялся за фантастическую литературу.

Тут у дио-дао произошёл лёгкий нервный срыв. Совершенноспокойно воспринимая концепцию художественной литературы и вымысла, онотказался понимать, что такое выдуманное будущее. Сочинять истории, по егомнению, можно было лишь о прошлом. Будущее как полигон для фантазий онпредставить себе не мог. Очень и очень осторожно, отталкиваясь от «фантастикиближнего прицела» и приводя апокрифический пример с изобретением молотка наатомной энергии, Мартину удалось донести до него смысл земной фантастическойлитературы.

– Но ведь эти истории в большинстве своём не сбываются! –возбуждённо спорил с ним Ди-Ди. – Разве предвидел кто-нибудь на Земле приходключников?

Мартин пожал плечами.

– Тогда в чём их ценность? Это ведь пустая трата времени!

Признаться, что люди порой не знают, куда девать время изаполняют свою жизнь играми, книгами, фильмами и совершенно бессмысленнымихобби, Мартин не мог.

– Нет, это расширяет границы восприятия, – сказал он. –Читая про тот или иной вариант будущего, человек видит его плюсы и минусы, азначит, может принять меры к его достижению или предотвращению.

Ди-Ди погрузился в глубочайшую задумчивость.

– А ещё придуманное будущее позволяет человеку глубже ияснее представить проблемы настоящего. Так же, как и в обычной художественнойлитературе, – добил его Мартин.

– Это надо обдумать, – кивнул дио-дао. – Тут есть зерно. Мнекажется, вы любите такие книги, потому что надеетесь, хотя бы немного, дожитьдо придуманного будущего. Нам сложнее. Мы знаем, когда умрём. Мы живём недолго…относительно недолго, разумеется… но всё-таки…