Мартин подошёл к арке – и в полном ужасе оглядел открывшийсявид.

Долина тянулась вдаль километров на десять – пятнадцать,достигая в ширину не более трёх. Но всё это пространство было сплошь застроенопричудливыми строениями. Глаза невольно искали хоть что-нибудь знакомое, лучше– золотые маковки церквей или хотя бы католические соборы, минареты, пагоды исинагоги. Но взгляд натыкался на круглое каменное строение посреди искусственносозданного болотца, на тянущийся к небу шпиль, увенчанный серебристымистрелами, на колесо подъёмника над шахтой, на исполинскую статую, изображающуюразмахивающего клешнями омара, на спирально закрученный акведук, по которомулениво текла вода, на огонь, пылающий в исполинской чаше. Более мелкие строениятерялись в вечернем сумраке.

– Где он, эфес ТайГеддара? – воскликнул Мартин.

Подошедший к нему дио-дао молча указал куда-то вправо.Мартин проследил за рукой – и увидел вырастающее из склона горы строение. Болеевсего оно походило на стилизованный сжатый кулак, сложенный из камня. Кулаксжимал что-то вроде гарды или эфеса. Вместо лезвия из эфеса бил в небо узкийлуч света.

– Насколько всё буквально… – пробормотал Мартин. – Спасибо,дио-дао.

И он побежал, предоставив охранникам долины смеяться дальше.

К вечеру Долина Бога оживала. Видимо, так повелось убольшинства рас – встречать и провожать солнце мистическими ритуалами. Пламя вогромной чаше стало менять цвета и пульсировать, будто поддуваемое незримымимехами. Кое-где заработали фонтаны. Над угрюмым строением, не имеющим нидверей, ни окон, взмыла в небо и закружила стая птиц, размером и повадками сголубей, но с окраской колибри.

И – звуки!

Били незримые барабаны, им гулко вторили гонги.Пронзительный рёв труб, визг клавесина, агония скрипок и перебор струн. Дальнийперезвон колоколов, органные трубы, спиричуэлс под визгливую фисгармонию, хрустломающегося стекла и гул турбин…

И – голоса!

Раболепные и гордые, ласковые и угрожающие, молящие итребующие, благословляющие и проклинающие; голоса на тысяче языков; голоса,заставляющие желудок подпрыгивать к горлу; голоса, сверлящие череп;отзывающиеся болью и уносящие тревогу…

И запахи!

Сладкий аромат благовоний, горький дым горящих трав,омерзительная вонь тлеющей органики… Запахи дурманящие, запахи будоражащие,запахи пронзительные, запахи успокаивающие, запахи знакомые и запахи, чуждыечеловеку… Запахи природные, запахи едко-химические; запахи ровные, будто линия,запахи невнятные и смешанные, будто расплывшееся в воздухе пятно…

И – дио-дао в дверях храмов и святилищ!

Дио-дао в мантиях и сутанах, накидках и костюмах, перьях ишкурах, обнажённые и раскрашенные, застывшие неподвижно и бьющиеся в танцахстранной ритмики, шагающие и прыгающие, разглядывающие Мартина и вперившиевзгляд в небеса…

Мартин бежал между храмами, по узким бетонным дорожкам, всёвремя разветвляющимся и меняющим направление. Эфес ТайГеддара был всё ближе иближе, но путь к нему преграждал канал, в котором безмолвно застыли обнажённыедио-дао, полощущие ладони в воде. Мартин прыгнул в холодную воду и перешёлвброд неглубокий, по грудь, канал. Дио-дао смотрели на него, но не произносилини слова.

Карабкаясь по каменистому склону – вверх не вели никакиедорожки, Мартин подбежал к проёму, ведущему в эфес ТайГеддара. Дверей не было,лишь занавеска из тонких металлических нитей. За зыбкой завесой плясалиотблески красного света, доносились голоса – на туристическом наречии!

– Стойте! – крикнул Мартин, вбегая в храм геддаров. –Стойте!

Они и так все стояли. Двое дио-дао в одеждах геддаров –будто ожившая карикатура, ехидная и удачная. И человеческая женщина – ИринаПолушкина, совершенно обнажённая, с горкой одежды у ног. В руках дио-дао былимечи геддаров, выплавленные из керамических нитей, и вся картина живо напомнилаМартину обложку какой-то убогой фантастической книжки, в очередной разэксплуатирующей тему «красавица и чудовище».

– Не трогайте её! – снова крикнул Мартин. И только тутзаметил, что Ирину никто не держит, а дио-дао сжимают мечи не за рукояти – залезвия. Если не допустить, что они собирались отдубасить девчонку рукоятями, тоИрине ничего не угрожало.

– Ты взволнован и расщеплён, – очень спокойно сказал один издио-дао, переводя взгляд на Мартина. Миг – и его меч скользнул в ножны заспиной. – Что тебя тревожит?

– Не слушайте девчонку, она придумала глупость, – быстросказал Мартин, подходя к Ирине.

– Мартин, я не просила ваших советов… и вашей помощи! –гневно воскликнула Ирина.

Мартина уже ничуть не удивляло, что девушка его узнала. Онмолча схватил её за руку, оттащил от дио-дао на пару шагов. Повторил:

– Её предложение – ошибка. Нельзя…

– Откуда тебе известно, что я предлагала? – спросила Ирина.

– А откуда ты знаешь, кто я такой? – парировал Мартин.Девушка осеклась, а Мартин снова обратился к священникам: – Девушкапогорячилась, ТайГеддар не оживит её…

– Конечно же, не оживит, – кивнул дио-дао в одежде цветалазури. Кивнул своему товарищу, одетому в салатные цвета, тот тихо отошёл всторону. – Никто и не собирается её убивать. Успокойся. Сосчитай про себя додвенадцати, повторяя при каждой цифре «Тай!».

Каким бы нелепым ни был совет дио-дао, но Мартин емупоследовал. И начал считать про себя: «Один – Тай! Два – Тай!».

Кажется, только сейчас до Ирины дошло, что она оказаласьголышом перед мужчиной своей расы. Она дёрнулась, но Мартин держал её крепко.Тогда Ирина замерла, выпрямилась, будто юная фотомодель, без стесненияпозирующая для «Плейбоя». Правильно сделала, конечно, нет ничего болеенелепого, чем обнажённая женщина, пытающаяся прикрыться ладонями.

«Три – Тай! Четыре – Тай!» – мысленно произнёс Мартин,оглядываясь. С мокрой одежды текло на мозаичный каменный пол, но дио-даовежливо не замечали этого.

Внутри храм геддаров казался довольно маленьким. Почтикруглой формы, стены драпированы алым бархатом, никакого алтаря или икон. Лишьна куполе невысокого потолка Мартин заметил роспись, но такую абстрактную, чтоугадать изображение не представлялось возможным. Свет, тени, неясные силуэты…

«Пять – Тай! Шесть – Тай! Семь – Тай!»

Мартин сжал запястье Ирины ещё крепче. Посмотрел ей в глаза.Девушка выдержала взгляд, даже наградила его презрительным взмахом ресниц.

«Восемь – Тай! Пороть! Девять – Тай! Оставить без сладкого!Десять – Тай! Одиннадцать – Тай! Отобрать всю косметику! Двенадцать – Тай!»

– Почему ты раздета? – спросил Мартин и с удовольствиемувидел, что Ирина покраснела.