ним огромному Бернару с микрофоном! Ужин был окончательно испорчен. Пока Лоран с Бернаром вписывались в интерьер нашего маленького королевства, я предпринял отчаянную попытку спасти кастрюлю с пеммиканом и лапшой, которая уже перестала парить, – признак того, что ее температура приблизилась к критической. Укутав кастрюлю курткой, я засунул ее в спальный мешок. Разговор не клеился, лично мне мешала обильно выделявшаяся слюна. Как назло, начало съемок затягивалось: Лоран ожидал, пока объективы его камеры отпотеют. Наконец, это случилось и начались съемки эпизода «Джеф и Виктор обсуждают за ужином подготовку и проведение предстоящего Дня международной солидарности трудящихся – 1 Мая!» Нельзя сказать, чтобы обсуждение было оживленным – слишком неравен был словарный запас участников диалога и слишком велико было их желание прежде всего покончить с ужином. В довершение наших несчастий Бернар предложил погасить примус, шум которого мешал его сверхчувствительному микрофону улавливать все тончайшие голосовые нюансы нашего диалога. К счастью, к этому моменту мы уже успели управиться с ужином и перешли к чаю.

Вчера во время одной из остановок я как бы между прочим спросил Уилла относительно празднования 1 Мая. К моему немалому удивлению, он ответил, что этот день для него весьма знаменателен, причем прежде всего как праздник его солидарности не со всеми трудящимися в целом, а конкретно с трудящимся Полем Шурке, проживающим в Или, штат Миннесота. Именно солидарность этих двух уроженцев Миннесоты – родины большинства известных американских полярных путешественников – позволила им 1 мая 1986 года достичь Северного полюса на собачьих упряжках. Так что, судя по всему, праздник нам предстоял, и нешуточный.

29 апреля

Петляя, тянется к Готхобу

Лыжни прерывистая нить.

С утра сегодня смотрим в оба,

Чтобы его не проскочить…

Вчерашний день был ознаменован еще одним рекордом – нам удалось пройти 23,5 мили! И это, несмотря на то что днем было … жарко! Да, именно это, не характерное для нашего лексикона, слово я мог бы употребить для описания своих ощущений, особенно в середине дня. Вчера я лидировал весь день. Полный штиль и солнце сделали свое дело, и мне пришлось раздеться до футболки, причем без всяких на то просьб нашего режиссера, и сделал я это к тому же с превеликим удовольствием. Жаль только, что нельзя было надеть брюки полегче. Но, как водится, положительное влияние солнечного тепла на наше самочувствие не могло быть хотя бы отчасти не сбалансировано его отрицательным влиянием на качество лыжни: скольжение было неважным, отчего собакам было еще жарче, чем нам. Знаменитый японский путешественник Наоми Уэмура, который впервые в 1978 году пересек Гренландию по меридиану на собачьей упряжке в противоположном нашему направлении – с севера на юг, – находился в районе Готхоба 7 августа. Вот что он писал в своем дневнике:

Из-за встречного ветра весь в снегу. Температура поднялась, нарты скользят плохо, собаки идут с трудом. Температура плюс 3 градуса. Хоть солнце и не вышло, но жарко, как будто парит, мне уже невмоготу в меховых брюках. По мере повышения температуры собакам становится все тяжелее, слышится их натужное дыхание. Меня беспокоит и то, что у некоторых собак с лап течет кровь, на снегу все время появляются красные пятна.

У нас условия заметно полегче. Во первых, температура, несмотря на солнце, никак не выше минус 15 градусов, во вторых, снег, хоть и стал мягче, но не пропитан влагой настолько, насколько это бывает в августе, а в третьих – собаки наши, только начавшие путешествие, были еще полны сил и желания работать в упряжке. Тем не менее даже это сравнение показывает, что наша стратегия двигаться с юга на север имела существенные преимущества по сравнению с движением в обратном направлении, хотя у Уэмуры были свои основания следовать выбранным им маршрутом: пересечение Гренландии было частью его великого путешествия по маршруту Аляска – Северный полюс – Гренландия, в котором точка старта трансгренландского перехода была на севере.

Лоран, словно предчувствуя скорое завершение своей миссии на начальном этапе экспедиции и зная наверняка, что промежуточного этапа не будет – мы собирались пройти отрезок нашего маршрута между Готхобом и ледником Гумбольдта в автономном режиме, а это автоматически исключало всякую возможность участия киногруппы в съемках на маршруте, – использовал любой маломальский повод для съемок, особенно в эти последние дни перед Готхобом. Вот и сейчас, несмотря на то что мы шли полный рабочий день и остановились только в 18 часов изрядно подуставшие, Лоран начал съемки нашей группы на маршруте. Это заняло примерно полтора часа и стоило нам еще примерно двух миль дистанции. Точнее сказать, стоило не нам, а именно самой дистанции, поскольку эти две мили мы прошли в направлении конечной цели нашего путешествия, что отчасти оправдывало наши страдания во время съемок.

Улучив момент, когда наш режиссер находился в творческой паузе, вызванной перезарядкой камеры, я подкатил к нему и спросил, возможно ли будет получить отснятый им фильм для показа по телевидению у нас в СССР. «Конечно, мой друг, – ответствовал лучезарный Лоран. – Если только мы сможем что-то из этого извлечь, – он указал на свою камеру, уже занявшую свое привычное место на правом плече оператора-режиссера: – Мы планируем закончить эту часть о Гренландии примерно в мае».

Я откатился назад к своим собакам весьма довольный собой и проведенными переговорами, заранее обдумывая объяснения, которые потребует от меня Наталья по поводу крупных планов моего искаженного страданием лица во время снежного душа.

Готхоб обещал стать переломным моментом в экспедиции по многим соображениям: уезжали мушкетеры и не примкнувший к ним фотограф Пэр, а кроме того, после Готхоба мы должны были поменяться палатками. Я покидал наше соединенное королевство и перебирался в филиал штата Миннесота к Уиллу. Мое место в палате представителей должен был занять Кейзо, а Этьенну предоставлялась уникальная возможность обсуждать политические новости с Бернаром на им одном понятном языке не только во время периодических и порой коротких встреч на лыжне, но и за чашечкой кофе в несравненно более комфортных условиях одной палатки. Такая система ротации участников экспедиции, предложенная Уиллом, мне представлялась более чем оправданной, особенно в наших условиях, когда мы готовились к нашей главной экспедиции и нам просто необходимо было поближе познакомиться друг с другом. Естественно, когда ты живешь с кем-либо в крохотной палатке, когда буквально каждое твое движение не остается незамеченным, когда национальные особенности твоей кухни чуть ли ни ежедневно подвергаются самому пристрастному